- Ижавиа семьсот тридцать два, на четвёртом, пятьсот.
- Ижавиа семьсот тридцать два, выполняйте четвёртый, сохраняйте пятьсот до точки входа в глиссаду.
- Ижавиа семьсот тридцать два, выполняю четвёртый, сохраняю пятьсот до точки входа в глиссаду.

Стрелка вертикальной скорости на четвёртом развороте медленно поползла вниз. Макс, командир воздушного судна Ан-24РВ с бортовым номером 46620, немного добавил режим двигателей и взял штурвал чуть на себя. «Чёрт, всегда на четвёртом лажаюсь», - промелькнуло в голове. Глаза привычно схватывали обстановку по показаниям приборов. Он с улыбкой вспомнил, как вначале взгляд лихорадочно прыгал от одного прибора к другому, и постоянно что-нибудь да упускал. С тихим низким гулом вышли из гондол шасси и встали на упор, самолёт еле заметно тряхнуло. Макс ещё добавил режим. На выходе из четвёртого разворота стрелки АРК встали в линию – значит он вывел борт точно по оси полосы. Минимальная погрешность, скорее всего, присутствует, придётся немного подрулить, но это уже мелочи. Ночью полоса, освещённая рядами разноцветных огней, была видна издалека. Красивое и немного фантастическое зрелище, как-будто перенеслось на поверхность земли из фильмов про космические войны.
- Ижавиа семьсот тридцать два, курс посадочный, пятьсот. – Доложил диспетчеру Макс
- Ижавиа семьсот тридцать два, принято.

Вертикальная шкала ИЛС стояла точно по центру прибора и означала, что борт находится на посадочном курсе. Горизонтальная шкала находилась в самом верху – значит идёшь значительно ниже глиссады. Но на это можно не обращать внимание до точки входа в глиссаду, вот в этот момент две шкалы должны пересечься точно в центре прибора и находиться там до самого касания.

- Ижавиа семьсот тридцать два, приближаетесь к точке входа в глиссаду.
- Ижавиа семьсот тридцать два, принял.

Горизонтальная шкала ИЛС начала ползти вниз, Макс чуть отдал штурвал от себя, и когда обе шкалы сошлись в центре, стабилизировал вертикальную скорость на уровне трёх метров в секунду.
- Ижавиа семьсот тридцать два, курс посадочный, на глиссаде, к посадке готов.
- Ижавиа семьсот тридцать два, ветер у земли тихо, полоса первая, посадку разрешаю.
- Ижавиа семьсот тридцать два, посадку на полосу один разрешили.

Самый ответственный момент в полёте – посадка. Эта истина усваивается быстро. Сначала на уровне интуиции, а после первого полёта оседает в спинном мозгу, становясь безусловным рефлексом. Макс слегка играл штурвалом, корректируя вертикальную скорость и выдерживая посадочную. Очень некстати запищал мобильник. Макс быстро схватил его, мельком глянув на экран, прокричал «ОЛЯ, Я НА ГЛИССАДЕ!!!», и дал отбой. Так называемый «торец полосы» неумолимо приближался. В наушниках сработала сигнализация радиовысотомера – высота – пятьдесят. Если есть сомнения – ещё можно уйти на второй круг, врубив взлётный режим, но всё гладко, можно садиться.
Теперь заходишь уже визуально, поглядывая только на указатель вертикальной скорости и радиовысотомер. Вот она, полоса, высота двадцать, десять, штурвал на себя, пять, ещё немного на себя, два, выравнивание, метр, чёрт, слишком на себя, вертикальная в плюсе, добавить режим, штурвал от себя, высота три, два, режим на минимум, выравнивание, метр, метр, и, наконец, касание! Винты с упора, торможение.
- Ижавиа семьсот тридцать два, посадка.
- Ижавиа семьсот тридцать два, после посадки прямо, вправо, занимайте стоянку четыре по указанию встречающего.
- Ижавиа семьсот тридцать два, после посадки прямо, вправо, стоянка четыре.

Макс отрулил на выделенную ему стоянку, выключил авионику и двигатели.
- Ижавиа семьсот тридцать два, на стоянке четыре, на стояночном, двигатели выключены.
- Ижавиа семьсот тридцать два, ваш план закрыт в двенадцать минут, добро пожаловать в Ижевск.

Макс взял с тумбы слева банку пива и открыл её. Взгляд упал на экран сотового. Мигал значок полученной смс-ки. Макс нажал несколько кнопок. Ну да, смс-ка от Ольги. Он обречённо прочитал послание. «ТЫ – МУДАК!!!». Ну вот. Как ждать по часу, когда она оденется и накрасится – так всё зашибись, а как один раз попросить не беспокоить – так мудак. «Ну и пошла ты» - огрызнулся про себя Макс.
- Макс, а ты чего это решил на ан-24 вернуться? Вроде ту-154 осваивать начал? – Это Денис, позывной «Ижавиа 809», сел минут за пятнадцать до него, и всё ещё висел в онлайне, в порту.
- Чтоб не расслабляться. На нём КЛН нет, и автопилот сам за тебя посадку не совершает. Ладно, всем удачи, ребята. Паша, спасибо за контроль.

Макс вышел из симулятора, скинул наушники, и выключил компьютер. На часах было 22:22. «Хоть желание не загадывай», - усмехнулся он и взглянул в окно. Здоровенный желтый диск луны висел над самым горизонтом, практически касаясь крыш домов. Сегодня, оказывается, ещё и полнолуние. Белая искорка возникла слева-вверху от луны внезапно, увеличилась в размере, превратившись в длинную белую полосу, и так же внезапно исчезла. Падающая звезда, в полнолуние, когда на часах 22:22… Грех желание не загадать. Макс загадал. Не то, чтобы он был суеверен, но чем чёрт не шутит? Для усиления эффекта он зажурился и представил себе на месте первого пилота Ту-154м и Домодедово слева на траверзе.

В обеденный перерыв любой уважающий себя работник, уже постигший «дзен службы» тратит на обед не более двадцати минут, а оставшиеся сорок использует в своих личных корыстных интересах. Макс налил себе кружку кофе из кофеварки и сел за компьютер. Ан-12 ну никак не хотел заводиться, читать «мануал» времени уже не было, поэтому Макс задал прямой вопрос хозяину компа:
- Серёж, эта нехорошая машинка не хочет заводиться.
- У меня так хочет, а у тебя - нет. Может ручки не оттуда?
- Ну вот же, всё включил, запускаю движки – не запускаются.
- Слушай, Максик, а двигатель без топлива работает, инженер, итить твою?
- Э-мм… Нет.
- Ну так ты топливонасосы –то включи.
- О, чёрт.
- Ладно, давай, запускай.

В обеденном перерыве есть один неоспоримый минус – он имеет противное свойство заканчиваться.
- Ну всё, запустил, вроде. Блин, пора работать идти.
- Давай, нах арбайтен, - хохотнул Сергей, - а я пока до Энгельса слетаю.
- Короче, я тут недавно штурвальчик прикупил, по сходной цене, там вроде ещё есть один на складе, тебе надо?
- Сколько?
- Четыре.
- Нет уж, спасибо, я и автопилотом обойдусь, кризис в стране.
- Ну как знаешь. А ещё эта… - Макс улыбнулся с видом победителя
- Чего «эта»?, - Нахмурился Сергей.
- Поставил два монитора в параллель с основным, теперь у меня всегда есть обзор справа и слева.
- Дааа… - Сергей тяжело вздохнул, - жениться тебе, барин, надо.
- Это ещё зачем?
- Чтобы найти более правильное применение денежным средствам, которыми ты располагаешь.
- Нет уж, спасибо, я как-нибудь сам. Да и пример старшего поколения…
- Чего-о?
- Того. Четыре штуки на штурвал потратить не можешь.
- Иди, работай уже, грамотей.

Конфликт с Ольгой был разрешён букетом роз, походом в суши-бар и искренним раскаянием.
- Оль, ну понимаешь, - начал Макс, когда Ольга, судя по всем внешним признакам уже простила его за вчерашний неудавшийся разговор по сотовому, - ну есть у меня пунктик. Люблю я летать. В лётное по зрению не взяли, вот только так и летаю, по компьютеру.
- Ну и балбес. Всю жизнь так и пролетаешь. Вон Денис на форексе большие деньги имеет. Тоже по вечерам, после работы. Не всякой фигнёй занимается, а зарабатывает.
- Ладно, не злись, я не люблю когда ты злишься, - Макс поцеловал Ольгу, та надула губки и сделала вид, что ей это безразлично.

«Ну вот и помирились» - улыбнулся про себя Макс.

Когда он пришёл домой, на часах было 23:10.
«Ладно, слетаю до Домодедово на сон грядущий», - решил Макс и начал запускать Ту-154М.
Девяносто процентов полёта давалось на откуп автопилоту, Макс изредка корректировал курс и работал автоматом тяги, чтобы выдерживать скорость наибольшей экономии топлива.

Диспетчер завёл его на посадку не напрямую, а через квадрат, Макс делал уже четвёртый разворот, когда в носу невыносимо засвербило, он чихнул раз, потом ещё раз, и ещё три раза залпом. Когда Макс открыл глаза, он увидел панель приборов Ту-154, но не по частям, как в симуляторе, а сразу всю, целиком. Он сидел на месте первого пилота и держал в руках самый настоящий штурвал самого настоящего самолёта. А слева сидел самый настоящий второй пилот.
- Ижевск-авиа тридцать три ноль один, подтвердите захват курсоглиссадных маяков.

Макс открыл было рот, но тут же его закрыл. Реальность происходящего навалилась на него со скоростью лавины и мощностью селевого потока. Макс начал интенсивно потеть. Боковым зрением он отметил недоумённый взгляд второго пилота.
- Ижевск-авиа тридцать три ноль один, подтвердите захват курсоглиссадных маяков! – Голос диспетчера стал слегка злым и беспокойным.
- Командир, АРК настроено, курсоглиссадные маяки захватили. – Уверенным голосом проговорил второй пилот. Таким и должен быть голос пилота, хоть первого, хоть второго. Уверенным в себе и в ситуации, несмотря ни на что.
- Ижевск-авиа тридцать три ноль один, курсоглиссадные маяки захватил. – Выдавил из себя Макс. Он мог бы поклясться, что в этот момент второй пилот облегчённо вздохнул.
- Ижевск-авиа тридцать три ноль один, снижайтесь шестьсот до точки входа в глиссаду.

Взгляд Макса лихорадочно бегал по приборам. Вот он, радиовысотомер, практически такой же как в модели, вот указатель вертикальной скорости, совмещённый с ТКАС, авиагоризонт, АРК. Всё вроде бы знакомо, но какое-то другое. И взгляд вместо того, чтобы схватывать обстановку в общем, мечется от одного прибора к другому
- Ижевск-авиа тридцать три ноль один, снижайтесь шестьсот до точки входа в глиссаду. Подтвердите. – На этот раз диспетчер выговаривал слова буквально по слогам, в его голосе читалась озабоченность.
- Ижевск-авиа тридцать три ноль один, снижаюсь шестьсот до точки входа в глиссаду. – Как во сне пробормотал Макс.

Кисти Макса свело судорогой на штурвале, по виску медленно стекла капелька пота.
- Ют-эйр пятьсот девяносто один, посадка дополнительно.
- Ют-эйр пятьсот девяносто один, принял, посадка дополнительно.
- Сибирь девятьсот пятьдесят пять, сохраняйте шестьсот, третий по команде.
- Сибирь, девятьсот пятьдесят пять сохраняю шестьсот, третий по команде.

Макс понял, что диспетчер, заподозрив неладное, увеличивает интервал между ним и следующим судном, заходящим на посадку, и держит в готовности уйти на второй круг командира судна, садящегося перед ним. Следующие фразы радиообмена говорили о том, что диспетчер занервничал и решил перестраховаться, отправив на второй круг садящегося перед Максом. Скорее всего, борт уже подошёл к дальнему приводу и держать в подвешенном состоянии вопрос об его посадке диспетчер уже не имел права.
- Ют-эйр пятьсот девяносто один, набирайте шестьсот по прямой с кругом сто двадцать четыре – ноль.
- Ют-эйр пятьсот девяносто один, набираю шестьсот по прямой с кругом сто двадцать четыре – ноль.

- Ижевск-авиа тридцать три ноль один, подходите к точке входа в глиссаду.
- Принял. – Процедил сквозь зубы Макс, и тут же, опомнившись, поправился. – Ижевск –авиа тридцать три ноль один, принял.

Он, как заворожённый, глядел на ИЛС. И запаниковал не на шутку когда вдруг пересечение вертикальной и горизонтальной шкалы резко ушло влево-вверх. Макс инстинктивно потянул штурвал на себя.
- Командир, предполагаю отказ ИЛС. – Макс многое бы отдал, чтобы спокойствие «правака» передалось ему.
- Проверить частоту ИЛС, перезапустить.

- Отказ ИЛС, командир, - второй пилот покрутил ручку настройки, пощёлкал тумблерами, но «перекрестье» так и осталось в левом верхнем углу. – Визуальная посадка.
- Ижевск-авиа тридцать три ноль один, отказ ИЛС, посадка визуально! – В конце фразы Макс «дал петуха».
- Ижевск-авиа тридцать три ноль один, принял вас, проходите ТВГ, правее десять, на глиссаде.
- Ижевск-авиа тридцать три ноль один, принял.

Макс попытался стабилизировать вертикальную скорость на уровне трёх метров в секунду, получалось плохо, стрелка вертикальной скорости ходила от нуля до минус пяти. У второго пилота на скулах играли желваки.
- Ижевск-авиа тридцать три ноль один, ниже десять, правее двадцать.

Макс резко взял влево-вверх.
- Ижевск-авиа тридцать три ноль один, выше тридцать, левее двадцать

Второй пилот, не дожидаясь команды, начал прибирать режим двигателей РУД-ами.
- Ижевск-авиа тридцать три ноль один, ниже десять, левее десять.
- Сибирь, девятьсот пятьдесят пять, выполняйте третий, сохраняйте минимальную.
- Сибирь, девятьсот пятьдесят пять, выполняю третий, сохраняю минимальную.
- Ижевск-авиа тридцать три ноль один, на глиссаде, правее двадцать.
…
- Ижевск-авиа тридцать три ноль один, выше двадцать, левее десять.
…
- Ижевск-авиа тридцать три ноль один, выше десять, на курсе.
- Высота двести пятьдесят. – Это уже второй пилот докладывал высоту.

Пот заливал Максу глаза, во рту пересохло, было такое ощущение, что вся влага из организма выделилась на кожные покровы.
- Ижевск-авиа тридцать три ноль один, ниже двадцать, на курсе
- Сто пятьдесят метров. – Доклады диспетчера и второго пилота слились в один поток информации. Макс, как заворожённый глядел на приборы.
- Ижевск-авиа тридцать три ноль один, ниже десять, на курсе.
- Сто двадцать метров
- Сибирь, девятьсот пятьдесят пять, на четвёртом, шестьсот.
- Сибирь, девятьсот пятьдесят пять, выполняйте четвёртый, сохраняйте минимальную.
- Сибирь, девятьсот пятьдесят пять, выполняю четвёртый, сохраняю минимальную. – Командир этого судна проговорил ответ скороговоркой, понимая, что у садящегося перед ним ТУ-154 неприятности, и стараясь как можно быстрее использовать отведённый ему эфир.

За это время судно Макса снизилось уже до ста метров.
- Сто метров. – Продолжал диктовать высоту второй пилот.
- Ижевск-авиа тридцать три ноль один, выше тридцать, левее десять.
- Восемьдесят метров.
- Ижевск-авиа тридцать три ноль один, выше десять, на курсе.

Полоса неумолимо приближалась, Макс паниковал всё больше. Он уже хотел было доложить диспетчеру об уходе на второй круг, но понял, что ещё одного захода просто не переживёт.
- Ижевск-авиа тридцать три ноль один, на курсе, на глиссаде.
- Оценка. – Второй пилот вопросительно взглянул на Макса.
- Шестьдесят метров. – В наушниках запищал зуммер ближнего привода.
- Ижевск-авиа тридцать три ноль один, на курсе, на глиссаде.
- Решение. – Второй пилот уже не смотрел на Макса, только на полосу.

Сработала сигнализация радиовысотомера.

- Тридцать метров
- Двадцать
- Десять
- Пять. – Макс резко взял штурвал на себя
- Десять. – Макс двинул штурвал от себя, на этот раз медленно и плавно.
- Пять.
- Три.
- Метр.

Макс впечатал самолёт в полосу так, что сам чуть не прикусил язык.
- Реверс. - Прохрипел он.

Пробежав по полосе, «тушка» остановилась. Второй пилот выдохнул, потёр лицо руками и откинулся на спинку кресла.
- Ижевск-авиа тридцать три ноль один, посадка. – Выдавил из себя Макс, закрыл глаза и упёрся лбом в штурвал.

Зазвонил мобильник. Макс поднял голову и открыл глаза. Он сидел дома, на своём любимом стуле перед экраном монитора. Он инстинктивно посмотрел направо. Нет, второго пилота нет, только стена и настенная лампа. Футболка промокла насквозь, он снял её и зашвырнул в угол комнаты. Достал дрожащими пальцами сигарету из пачки, благо та лежала рядом, на столе, и, против всяких правил, закурил прямо в комнате. Обычно курить он ходил исключительно на балкон. На экране монитора, посредине ВПП, рядом с рулёжкой стоял Ту-154 с включенными двигателями. Макс вышел из симулятора. На экране появилось главное окно аськи, похоже, забыл выключить перед полётом. В личном статусе висела надпись «Будь осторожен в своих желаниях, ибо они могут сбыться!». Откуда эта надпись взялась Макс не имел ни малейшего представления. Сам он её точно не писал. Пепел от сигареты упал на клавиатуру. Макс спохватился и подошёл к окну, открыл форточку. Пульс постепенно приходил в норму. «Жениться тебе, барин, надо!» - Вспомнил Макс фразу, мимолётом брошенную ему Серёгой.
Макс выкинул в форточку окурок, взял мобильник в руки и набрал номер.
- Алё.
- Оль, выходи за меня замуж!

Миша Покровский сидел на высоком берегу реки, грыз соломинку и строил планы по завоеванию Звезды Героя. Ему мерещились то транспортник, перевозящий штаб люфтваффе, то Хейнкели сто одиннадцатые, которые он по своей молодецкой удали один за другим укладывал на землю и тем самым предотвращал налёты на один из стратегически важных заводов. В общем, он, Миша Покровский, уже был героем, осталось только доказать это всем окружающим. Первым и самым сложным препятствием был командир 51-го ИАКР, Сергей Анатольевич Кудяков, принципиально не посылавший в боевые вылеты юнцов, подготовленных по системе взлёт-посадка.
Человеческие ресурсы, как известно из курсов биологии и политологии восполнимы, причём период восполняемости поразительно мал. Вот и учили однорукие, одноногие и одноглазые инструктора в учебке поступивший «человеческий ресурс» премудростям воздушного боя. Учили как могли, искренне и от всей души, понимая, что если где-то не доучат, то одним из одноногих, одноруких или одноглазых инструкторов станет больше, и это в лучшем случае.
Из горнила одного из ускоренных курсов по подготовке лётчиков-истребителей вышел и сам Миша. Он уже научился гордо задирать подбородок перед только что поступившими в распоряжение Кудякова новобранцами и выжимать «скупую мужскую слезу» перед прикомандированными к ИАКР медсестричками. Оставалось только получить звезду героя в неравных боях с немецкими асами. В этом была основная загвоздка. Кудяков назначал на вылеты только проверенных бойцов, кадровых лётчиков, с большинством из которых сражался крылом к крылу ещё в небе Испании. Но кадровые лётчики тоже не бесконечны. Кто-то не долетел до аэродрома по причине тяжёлого ранения, кто был сбит в воздухе, у кого-то просто сдали нервы, и его увезли в окружной госпиталь, бывало и такое. Вечен в полку был только Кудяков, которого под страхом обвинения в измене родине не пускали в вылеты.
Миша уже мысленно сбивал четвёртый бомбардировщик, когда над ним материализовался вестовой из штаба ИАКР.
-Товарищ Покровский, какого хрена, вылет через двадцать минут! Примите истребитель у механика!
Миша аж подпрыгнул. Он в боевом вылете! Предположение Покровского подтвердил вестовой.
- Командир авиакрыла собирает всех пилотов, участвующих в вылете на предполётный инструктаж, вам приказано явиться!
- Подлётное – две минуты – Весело протараторил Миша, хлопнул вестового по пилотке и умчался в направлении палатки своего непосредственного начальника в режиме форсажа.

Миша, как издревле повелось, опоздал на начало своего первого в жизни предполётного инструктажа, успев лишь на завершающую часть.
- Ну что, товарищи истребители, не посрамим высокое звание советских лётчиков, дадим отпор врагу! – Завершил инструктаж Кудяков. – Боевую задачу выполнить ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ!
- Служим Советскому Союзу!

Пилоты разбежались по своим машинам. Миша немного отстал, пытаясь понять, какая же из машин теперь его. По всему выходило, что садиться ему за штурвал Миг-3, до этого момента принадлежавшего капитану Бойко, который после очередной посадки достал из кобуры табельное оружие и начал стрелять из него во все стороны, крича при этом «Живым не возьмёте, фашисты!». Миша уже залезал в кабину Мига, когда его догнал один из офицеров крыла.
- Значит, слушай сюда, шкет. Ты сегодня мой ведомый! Прикрывай мою жопу и не выделывайся, чудо! Слушаешь меня и выполняешь мои команды беспрекословно! Если скажу говно жрать – будешь жрать, и говорить что вкусно. Впереди четыре звена мессеров. Если выживешь- сам водкой напою, комиссарские никто не отменял, если не дай тебе, зассышь – расстреляю лично и хер кто меня осудит. Имей ввиду! Крути головой, выполняй мои приказы, и может, сработаемся… - Офицер убежал к своему мигу, ловко заскочил на крыло и прыгнул в кабину.
Взлёт совершали в два потока. С ВПП взлетали ведомые, в то время как более опытные истребители взлетали «с чиста поля», слева от наблюдательных вышек. На взлёте один из ведущих попал правым шасси на камень, сломал его напрочь, но вовремя убрал оставшееся целым левое, смог набрать высоту. Отвалившееся при взлёте шасси долго прыгало по буеракам и, наконец, остановилось, став трофеем аэродромной команды. Когда Миша и его ведущий взлетали, бой в небе уже кипел во всю. Взлетевшие до них истребители пытались оттеснить противника от впп, не дав им возможности сбивать своих на взлёте.
Закрутилась карусель. Бой продолжался минут двадцать, очень долго по меркам истребителей. Но тут, как говорится, «нашла коса на камень». Размалёванные «под тузы» БФ-109 пытались загнать миги, за штурвалами которых находились ветераны войны за испанское небо, на малую высоту, пользуясь преимуществом в скорости. Получалось это у них плохо.
Уже четыре противника спикировали в клубах огня и дыма к земле, один взорвался прямо в воздухе. Три мига тоже можно было списать. Или то, что от них осталось. В одном из падающих мигов был ведущий Миши. Даже в разваливающемся на части истребителе он успел дать инструкции своему ведомому
«Убей их, бля, за меня убей!!! Узнаю, что зассал – я тебя с того света достану, блядь! Работай, сука! Ты – истребитель!!!»
Миша вышел из очередного виража и дал очередь по преследующему командира звена мессеру. Пулемёт выстрелил два раза и заглох. «Мудак ты, лейтенант Покровский, за боезапасом не следишь», пробормотал тихо Миша и заложил правый вираж (а никто ведь не знает, что у меня стрелять нечем).
В это время один из «тузов» завершал левый разворот. «Ну сейчас, я тебя сука на испуг возьму, заставлю пузо показать» - Миша двинул РУД до упора вперёд и пошёл прямо на него.
Два истребителя сближались быстро. Для пилотов этих истребителей пространство как будто свернулось в одну большую трубу, в которой находилось два самолёта, на полной скорости мчавшихся навстречу друг другу, а время странным образом замедлялось в пределах этого тоннеля. «Сейчас эта сука отвернёт», промелькнуло в голове у Миши за мгновение до удара. Он успел увидеть испуганное молодое лицо немецкого лётчика-истребителя. Перед самым ударом Миша успел посмотреть вверх. А вверху было синее-синее небо и белые-белые облака на нём…

Война, как того и следовало ожидать, началась неожиданно. Многие несведущие личности могут ругать нашу разведку, но им не ведомо, что бравые ребята с краповыми или какими другими беретами на голове сделали для того, чтобы ни одна из МБР не взлетела с территории США. А ведь ни одна так и не взлетела… Нужно отдать должное и спецназу США, с нашей территории тоже пусков не состоялось. И пошла война на истощение…
Вот теперь вся Россия сплотилась, от Москвы до самых до окраин. Всё давали на фронт, как каких-нибудь семьдесят лет назад. Молодых людей призывного возраста забирали пачками. Прямо со двора, прямо из-под крылышка разомлевших от контрафактного спирта юных учениц десятого-одиннадцатого класса, прямо вместе с расстроенной шестиструнной гитарой.
Мише Покровскому идти в армию не хотелось. Очень не хотелось, то есть абсолютно. Он вспомнил золотые слова одного из офицеров военной кафедры института «если не хочешь абы куда попасть, а целенаправлено, прояви инициативу, и подай заявку до того, как тебя генштаб «посчитает».
И он проявил инициативу, пройдя ускоренные курсы пилота ВТА.
В условиях войны с вероятным противником никто уже не обращал внимание на не вполне идеальное зрение. В общем и целом, Миша добился своего, мечты о покорении неба вылились в полёты вторым пилотом на «Антохе» - разменной монете в планах генштаба.
Миша особо не жужжал – дают тебе летать на АН-24 – летай, собьют – соответственно не летай.
Надо сказать, что ан-24-х наш ВПК наделал с запасом, ещё со времён покорения Брежневым Крыма.
Правда половина из них находилась на консервации, а после консервации плохо летала и часто падала, но Мише довелось летать на одном из самолётов, снятых с гражданских авиалиний, а потому более-менее готовых к полётам в режиме радиомолчания и атмосфере антироссийской пропаганды.
Работа второго пилота обычно недооценивается, как бы посадил КВС борт без диктовки высоты и скорости на глиссаде в условиях кавказских гор, тумана и видимости метров в двести – большой вопрос.
Особенно в условиях перманентной третьей мировой войны.
У пилотов Военно-Транспортной Авиации есть одно большое преимущество перед рядовым составом войск. В коротких промежутках между вылетами их никто не трогает, дают отдыхать. А то вдруг ещё разобьются в горах и жратву личному составу вовремя не обеспечат.
Миша «юзал фичу» на все стопятьдесят процентов, с одной стороны обедая на кухне мотострелков, и ужиная на кухне десантников (уж кто как не десантники уважали лётчиков, это был безусловный и взаимный рефлекс), а с другой стороны появляясь на аэродроме и постоянно обосновывая невозможность вылета то отсутствием горючки, то нелётной погодой. (он не виноват, его так первый пилот учил).
Но тут поступил приказ из генштаба ВВС, а против него, понятное дело, не попрёшь. Вылет в семь-ноль-ноль местного времени, расчётное время прибытия – девять-ноль-ноль. И всё вблизи от фронта. Придётся лететь как уткам на миграции – любой желающий сначала рассмотрит тебя в бинокль, а потом засадит тебе иглу промеж двиглов. Сразу же вывод, и первая полётная вводная от комэска – выше тысячи не уходить. А бортов летело аж пять. Придётся идти в «кильватерном строе» и надеяться что по ту сторону фронта только слепцы, разгильдяи и дальтоники. Особенно на это надеялся Покровский – его борт шёл замыкающим.
Ан – 24 Миши был уже на «полном разогреве» Движки работали, авиационный керосин неисчерпаемой рекой закачивался в баки посредством вполне себе исчерпаемого заправщика. Вводные дали, груз погрузили.
Правильно делали римские патриции, убивая гонцов, приносивших плохие вести, ох как правильно. Минут за пять до вылета из штаба прилетел вестовой на уазике… Плохие предчувствия сбывались…
- Лейтенант Покровский, идёте в вылете КВС-ом, вот вам второй пилот.

Уазик выбросил из своих недр испуганное нечто, бывшее лейтенантом ВТА, похоже, только вчера из учебки, и, похоже, нихрена не смыслящее в навигации.
- СТОЙ,СУКА!!! – Миша и не предполагал, что в критической ситуации может так орать, - Где мой КВС???
Уазик вильнул по полю, из него высунулась голова всё того же приносившего плохие вести адьютанта.
- У нас два экипажа торена нажрались. Лететь не могут. – Так что давай, летёха, подтверждай высокое звание российского пилота!
- Уроды, бля. Слышь, «летёха» - вестовой тоже был в звании лейтенанта, - я сейчас антоху тебе на уазик посажу, блядь, вот попрыгаешь.
- Ты взлети сначала, «взлёт-посадка», а потом уже выделывайся, - хохотнул вестовой, чувствуя свою полную безнаказанность, и укатил на уазике куда-то вдаль.

Тем временем «испуганное нечто» уселось в кресло второго пилота.
- Значит так, будешь мне приборную, вертикалку и высоту по радиовысотомеру диктовать! И всё! Больше ничего! Принял?
- Принял…
Как бы ни храбрился Миша, это был его первый самостоятельный полёт, со всеми вытекающими. На взлёте он чуть не зацепил стойками шасси антенны ближнего провода и тут же свалил всю тяжесть вины на второго пилота:
«Блядь, ты что, тварь, мне взлетать мешаешь? Отцепи свои щупальца от штурвала!»
Испуганное нечто сжалось ещё сильнее. Оно бы свернулось в клубок, но мешали пристяжные ремни.
Взлетали конвейером, один за другим, летели так же. У Миши возник справедливый вопрос «какой мудак придумал пяти бортам караваном лететь без прикрытия?» но он сдержался и диспетчер не услышал всего того, что Покровский об этом вылете думал.
Через пятнадцать минут полёта на них зашла пара своих же вертолётов и, чуть было, не обстреляла. Спасло то, что ведущим у вертушек был, судя по всему, очень опытный и умный мужик, нетрезвым голосом поинтересовавшийся, какой же мудак всё это придумал.
Вертушки повисели над промежуточной точкой маршрута ещё секунд двадцать и ушли куда-то влево.
Через двадцать минут заорала наспех прикрученная к навигационному оборудованию местными техниками сигнализация захвата головкой самонаведения ракеты, «караван» летел по ущелью, второй пилот ткнул пальцем в скопление бронетехники противника. Откуда она там взялась и что делает - вопросы к разведчикам. Над башней одной из боевых машин полыхнуло, появились два инверсионных следа.
- Атакованы наземными средствами ПВО! – прокричал в микрофон Миша, - Увожу ракеты от каравана! – И крутанул лихой вираж. Почти как на истребителе.
- Командир, умрём красиво? – нечто в кресле второго пилота распрямилось.
- Не понял.
- У нас в крыльях топлива дохрена. Ракеты уже по нам работают, мы и так трупы, а если в центр им засандалить?
- Принял, работаем! - На выходе из виража Покровский направил свой борт прямо в центр скопления бронетехники противника. – Тебя как звать-то, летёха?
- Паша.
- А я Миша! Ну что, Паша, будем жить?
- Будем Жи-и-и-и-ть!!!
Перед ударом о землю Покровский успел посмотреть вверх.
А вверху было синее-синее небо и белые-белые облака. А где-то там за облаками в сотнях километров был чёрный-чёрный космос.

Миша Покровский в очередной раз, какой уже по счёту не помнил, но если интересно – можно поднять личное дело, отшлюзовался от базовой станции на орбите Харона и занял своё место в строю. Ещё один патруль. Наплевав на устав, он откинул дыхательную маску гермошлема и поскрёб рукой семидневную щетину на правой щеке. «Надо будет побриться как-нибудь при случае…». После вчерашнего голова была большой и тяжёлой. Сказать по правде, за пять часов сна он так и не успел окончательно протрезветь. На предполётном осмотре доктор закрыл на это глаза (это было обычной практикой – иначе патрули летали бы не раз в день, а раз в месяц, и не по четыре машины, а по одной). Когда-то давно, лет пятнадцать назад, в лётном училище, космические полёты были для Миши овеяны ореолом романтики, казались несбыточной мечтой. Теперь же они превратились в ежедневную рутину с выходными «один через три» и разгрузочным днём - нахождением в оперативном резерве на следующий день после вылета. Нахождение в оперативном резерве обычно сводилось к банальной пьянке в каптёрке – резерв за весь период Мишиной службы вылетал только четыре раза, всегда по причине ЧП на одном из патрульных истребителей активной смены, и всегда в полном составе. Доктора печально вздыхали, качали головой, но подписывали пилотам полётную карту.
- Второй, не нарушай строй! – Ругнулся хриплым голосом комзвена, затем прочистил горло и добавил: - Миша, потерпи пару часиков, вернёмся – подлечимся. Мне тут один из инженеров два пузыря коньяка должен.
- Принял, первый.
- Патруль-один, патруль-два, не засоряйте эфир – Прогундосил дежурный диспетчер.
- Слыш ты, очкастый, сиди на попе ровно и гляди на радар, нехрен встревать в разговоры старших по званию, а то по прилёту гарнитуру сожрать заставлю. У нас тут отработка радиообмена зашифрованными сообщениями. – Отшил диспетчера комзвена.

Миша слегка подкорректировал курс. «Пилот должен уметь выполнять боевую задачу в любом состоянии» - любил говаривать комэск, находясь в изрядном подпитии.
И какого хрена судьба распределила его во внутрисистемную полицию? За глаза другие пилоты их называли «бомжами». Даже самый распоследний орбитальный фрахтёр выполнял работу, наполненную хоть каким-то смыслом. Водители внутрисистемных грузовиков выполняли работу вполне осмысленную и были «на шариках» уважаемыми людьми. Пилоты разведки открывали и исследовали новые системы, провешивали трассы через пространственные аномалии. Военные боролись с преступностью в системах и иногда направлялись в боевое охранение к пилотам-разведчикам. Только «бомжи» летали раз от раза, год от года по одному и тому же маршруту, охраняя систему от неведомой «внешней угрозы». Всё равно, что каждое утро на велосипеде BMX проезжать не спеша круг по стадиону соседней школы. Теоретически раз в год пилотам был положен отпуск в три недели с оплаченными билетами до Земли и обратно. Практически же никто билетами не пользовался. На поверхности планеты пилоты, просидевшие год на станции чувствовали себя неуверенно. И если пилотов-разведчиков встречали в колыбели цивилизации как героев, к военным относились с почётом, к пилотам грузовиков с уважением, то к внутрисистемной полиции относились как к захребетникам, впустую тратившим топливо и бюджетные деньги. Поэтому пилоты никуда со станции не улетали, а тратили отпуск на пьянки и развратные действия по отношению к женскому населению станции. Женское население, надо сказать, не особо и возражало.

Космос был абсолютно чёрным, если не считать ярких точек – звезд. Здесь, на окраине системы даже родное солнце выглядело яркой точкой на чёрном фоне. На радаре у Миши что-то мигнуло, на мгновение появилась какая-то непонятная клякса на два часа, почти в плоскости, но потом передумала и исчезла.
- Первый, как с радаром, всё нормально?
- Без особенностей. А что?
- Да так… Первый, разрешите рекогносцировку в пределах маршрута.
- Валяй. А что случилось-то?
- Да хрен знает. Помехи непонятные, слетаю, разведаю.
- Не вопрос, хоть какое-то развлечение. Четвёртый, сомкнуть строй! Временно занимаешь место второго.
- Четвёртый, принял.

Миша подлетел к месту предполагаемой непонятности и увидел тускло мерцающую область, в которой то и дело проскакивали электрические разряды.
- Слыш, Сань… Тьфу, бля, пардон, первый, я тут дыру нашёл. – «Дырой» пилоты называли пространственные аномалии, позволяющие перемещаться между системами.
- Ну ты, блин, даёшь. Сейчас с базой свяжусь, пусть разведчики готовятся.
- Нахер разведчиков, я сейчас сам слетаю.
- Миша, ты что, рехнулся? А если односторонняя? – аномалии обычно бывали двух типов – двухсторонняя, когда с помощью аномалии можно переместиться в другую систему, и на выходе из которой находилась ответная аномалия, позволяющая переместиться обратно, в исходную точку и односторонняя, которая не предусматривала возможности возвращения. После потери нескольких разведчиков в односторонних аномалиях в новые стали сначала закидывать радиобуй и ждать от него ответа. Если ответ есть – аномалия двухсторонняя, если нет, то держаться от неё следует подальше.
- Ну и хрен с ней.
- Миша, не дури. Второй, встать в строй, это приказ!
- Идите в попу, товарищ майор.
- Не дури, говорю, похмелье – дело приходящее и уходящее.
- При чём тут похмелье? У меня вся жизнь – одно сплошное похмелье.
- Миша, два пузыря коньяка ждёт нас на станции. – Комзвена попытался остановить Мишу «последним доводом королей».
- Заодно и помянете! – Хохотнул Покровский и влетел в аномалию.

В глазах потемнело, если можно применить этот термин к полётам в космосе. Голова закружилась, желудок сделал сальто, немного подумал, и, в конце концов, вернулся на положенное место. Миша глянул на радар. Подсвеченный зелёным экран был девственно чист. «Односторонняя, сука» - выругался Покровский. Когда он оторвал взгляд от радара и посмотрел через фонарь кабины, он забыл обо всём. Изумрудного цвета спираль пересекала всё обозримое небо и упиралась в тёмно-коричневую тучу. Рядом со спиралью то тут то там виднелись маленькие тучки самых невообразимых цветов, аналогов которым в палитре солнечной системы просто не было.
- Да ПОШЛО ВСЁ В ЖОПУ!!! – Заорал Миша в голос. – Ради этого стоило жить! – И выдвинул руды вперёд до упора.
Впереди была неземная красота. Чёрный-чёрный космос остался позади.

Как быстро кот с хозяином поладит,
Когда за дверью полон двор собак,
Хозяин - тот, кто вдоль по шёрстке гладит,
А тот, кто гладит против - это враг.

И красный барахат на столе,
И свечка плавится во мгле,
И троекратно отражается в трельяже.
Дверь приоткроется и кот,
Не поздоровавшись войдёт,
Пройдёт к дивану, и, в клубок свернувшись, ляжет.

Хозян дверь прикроет в непогоду,
А кот тихонько распушит усы,
И скажет: "Мяу!", что значит в переводе
"Я стою три кусочка колбасы".

Бутылка молока, как трубка мира,
Зелёный коврик брошен в уголок,
Ну вот и всё, и обжита квартира,
И главное, что сухо и тепло.

И наша дружба так крепка,
Её бутылка молока
Ещё упрочит, укрепит и приукрасит.
Свеча оплавилась на треть,
Но ей гореть - не прогореть,
Пока её холодный ветер не загасит.

Слой пыли серой замшей на трельяже,
Стекло разбито, в окна ливни бьют.
Пуст холодильник, свечек нет, и даже
Из ящика газет не достают.

И только кот неслышно, по-английски,
Уйдет через разбитое стекло.
И вновь найдёт для временной прописки
Гнездо, где будет сухо и тепло.

Вот вчера придумал. Как-раз тебе в тему будет

Когда всё валится из рук
И на звонки никто не отвечает,
Лицом ты встанешь к тёмному окну
И передашь ему свои печали.

И подмигнёт тебе полярная звезда
И пояс Ориона вдруг тебя поддержит
Незримыми руками млечный путь
Тебя обнимет и утешит.

Седой и вечный звездный свет
Лишь для тебя зажжён сегодня.
И где-то в сердце, в самом уголке,
Становится приятно и тревожно.

Добавлено (03.08.2009, 01:38)
---------------------------------------------
Новенькое от мну:

Паша достал из ящика стола фотографию и бережно погладил её пальцами. Подумать только, прошёл уже год, а такое ощущение, что это было вчера. Говорят, время лечит. Врут, гады. Хотя… Может быть, лет через десять… Паша закурил. Вспомнил, как она заставила его бросить, улыбнулся. Заставляла долго и упорно, месяца два. Наконец, он бросил, угрюмо сообщив ей, что, мол, только ради неё идет на такие жертвы. Она наклонилась, разметав свои волосы по его лицу, и поцеловала. Теперь её нет. И не курить больше нет ни желания, ни сил. Паша затянулся и опять посмотрел на фотографию. На ней за столом сидел молодой и счастливый лейтенант МЧС Павел Морозов, держал в руках гитару и улыбался. За его спиной стояла, слегка наклонившись и обняв его за плечи, брюнетка с длинными, чуть ниже плеч, волосами, она задорно смеялась. Вера… Тоже лейтенант МЧС. Пепел упал с сигареты на стол, уголёк больно обжёг пальцы. Паша затушил окурок в пепельнице, среди полутора десятков его собратьев.
- Морозов, срочно не предполётный инструктаж! ЧП в кольце астероидов! – Миша Завражный хотел уже захлопнуть дверь, но задержался на секунду. – Паш, ты в порядке? Ребята помнят, если что – Костя тебя подменит на вылете.
- Спасибо, Миш, нормально. Жизнь продолжается. Сейчас буду. – Паша постарался непринуждённо улыбнуться.
- Давай, Паш, вылет – готовность пятнадцать минут, движки техники уже запускают.

Паша ещё раз взглянул на фотографию, подумал и засунул её во внутренний карман служебного кителя. Потом рысцой выдвинулся в сторону инструктажной. Тот вылет, год назад, ничем не отличался от обычных. Шахтёров как обычно везли с Зеона в столицу, на Экзархан, как обычно на чартере, и как обычно, экономя топливо, этот чартер не удосужился подняться над плоскостью эклиптики хотя бы тысяч на сто километров. И как обычно, столкнулся с астероидом. Обычное русское разгильдяйство. Почему-то в секторах ответственности объединённой Европы, Азиатского Союза или Объединённых Штатов Америки подобное случалось на порядок реже и не являлось обычным. Как обычно на помощь терпящему бедствие борту выслали спасательную команду МЧС. Паша Морозов – пилот «Сапсана», Вера Троицкая – медик-спасатель, ещё двое спасателей – тогда ещё технарь, Костя Мельников (вот мечтал парнишка в детстве летать, и добился своего, не мытьём так катаньем, в лётное не взяли – пошёл в МЧС, сначала технарём, а потом заработал отличную репутацию среди сослуживцев и начальства, которое над ним смилостивилось и сделало всё, чтобы он получил лицензию внутрисистемного пилота по квоте МЧС), и спец по электронике Саша Барсуков. А дальше было не как обычно. Астероид, в который влетел этот чартер, оказался не простым. Куча каверн со сжиженными и коллоидными газами, которые после столкновения пришли в движение и превратили астероид в подобие вулкана. Уже на подлёте было видно, что борт сцепился с астероидом крепко, «столкнуть» его не получится. Первичное сканирование показало, что хоть как-то пригодным для жизни был лишь один из пассажирских отсеков, значит, живых можно было искать только там. К тому же, вырывающиеся из недр астероида газы выбрасывали в космос тучи мелких обломков, и пилотирование вблизи места крушения было подобно слалому с вершины гималайского хребта наперегонки с лавиной. Кое-как зашли к разбитому чартеру со стороны рабочего отсека, пристыковали к нему «колокол». На сканере было восемь условно живых людей в отсеке. В колоколе полетела одна Вера, как она сказала «чтобы не мешались, технари и электронщики там не нужны». Она везла с собой медкомплект и десять скафандров, с запасом. Примерно через минуту астероид стал рваться на части, разрывая чартер. Вера ещё успела бы уйти на «колоколе» обратно на борт, но это означало бы смерть всех, кто находился в отсеке. На Пашин запрос об эвакуации она так и ответила: «Ребята, уходите в безопасное место, пассажиры в отсеке без сознания, надеваю на них скафандры».

Когда астероид рванул окончательно, разнеся чартер на мелкие кусочки, она продолжала оставаться в отсеке, скорее всего, надевала скафандр на одного из пассажиров. Через четыре дня у Паши с Верой должна была состояться свадьба… По прилёту на базу Паша напился вдрызг, и продолжал пить полтора месяца, беспрерывно и беспробудно. Саша Барсуков уволился из МЧС на следующий же день после вылета. На его столе обнаружили накорябанную ножом, прямо на столешнице, фразу «Просто умер ангел, и где-то в небе стало меньше одной звездой» - фразу из любимой песни Веры. Сослуживцы давно подозревали, что Сашка был влюблён в Веру, но как порядочный человек, видя, как бурно у них с Пашей развиваются отношения, не мешал, и не подавал виду. Тем временем Паша продолжал пить, регулярно задерживался милицейскими патрулями за пьяные дебоши и непристойное поведение.

Потом к нему домой заглянул майор Шишкин, заходя, споткнулся о пустые бутылки, чертыхнулся. Состоялся неприятный диалог.
- Итак, Паша, вижу, ты тут неплохо веселишься.
- Ага. Веселья полные штаны! Видите, товарищ майор, как я счастлив?
- Вижу… Паша, я не могу сказать, что понимаю твои чувства, я не был на твоём месте. Я скажу другое. Вчера мы потеряли экипаж яхты, корпус которой пробило микрометеоритом в районе орбиты Юкона только потому, что приданный нам пилот не смог синхронизировать скорость Сапсана и яхты.. Четверо человек погибли потому что мы не успели.
- Мне жаль.
- Мне тоже… Видишь ли, Паша, настала пора определиться. У тебя есть два варианта. Вариант первый - ты продолжаешь пить, окончательно забьешь болт на службу, и мы тебя уволим. Торжественно, с почестями, вручением значка заслуженного спасателя, скажем, по состоянию здоровья, после чего ты получаешь хорошую пенсию и в течение некоторого количества лет, насколько позволит здоровье, пропиваешь её… Вариант второй – ты берёшь себя в руки и продолжаешь летать на нашем Сапсане основным пилотом, а мы больше не теряем людей в космосе. Если тебя устраивает первый вариант – продолжай в том же духе, через неделю придут представители МЧС в парадном и вручат тебе все необходимые документы. Если же тебе ближе вариант второй – жду тебя завтра в восемь-ноль-ноль на инструктаже на нашей базе. А больше, Паш, мне тебе сказать нечего. – Майор хлопнул Пашу по плечу и ушёл.

На следующий день в восемь-ноль-пять в инструктажную вошёл гладко выбритый Морозов.

- Павел! Павел, ты с нами? – Из плена воспоминаний Морозова вывел настойчивый голос капитана Гуськова по прозвищу «Быть добру».
- Так точно, товарищ капитан.
- Повтори условия вылета.
- Связь с буксиром «Шумный» прервалась сорок минут назад в районе астероидного пояса, квадрат «Браво шестнадцать», вертикаль плюс сто восемьдесят. На запросы не отвечает. Сигналов аварийного маяка нет. Лечу один, обследую квадрат, использую сканер и микроволновой радар, по нахождении буксира докладываю на базу, жду подхода «Сапсан-2» с аварийной командой.
- Ну, быть добру! – Гуськов повернулся к Косте Мельникову. – Ты на втором Сапсане с командой и полным комплектом спасательного оборудования вылетаешь по сигналу Сапсан-один… Ну ни пуха ни пера, мужики, по местам.
- К черту! – в один голос крикнули МЧС-овцы и выбежали из инструктажной.

Морозов отстыковался от орбитальной станции и привычным движением включил тягу маршевых двигателей. По прошествии некоторого времени автоматически выключил её. Эти движения были отработаны годами и уже стали безусловным рефлексом.
«Крайний вылет», - подумал Паша, - «крайний вылет. Вернусь – уволюсь нахрен. Здесь всё напоминает о том дне, год назад. Вот здесь, справа тогда сидела она… К чёрту! Вера всегда хотела свой собственный цветочный магазинчик, был у неё пунктик, она просто фанатела от цветов, разных, начиная с обычных незабудок и заканчивая очень редкими живыми цветами из системы Равош. Она знала про цветы всё и могла рассказывать о них часами. Вера, после этого вылета я уволюсь и открою небольшой цветочный магазинчик. Для тебя…». – Паша приложил руку к груди слева. Там, под лётным скафандром, во внутреннем кармане лежала фотография.

Взгляд Морозова упал на указатель скорости. Скорость была мала. Ёлки-палки, старею что ли, навыки потерял… Или техники свои кейсы на борту забыли? Паша дал небольшую коррекцию маршевыми движками, доведя её до максимальной безопасной. Через десять минут – торможение к точке входа в нужный сектор. Пренебрегая всеми указаниями по технике безопасности, Морозов залез рукой под панель приборов, и вставил джампик в специальный, им же выведенный из блока управления разъём. Джампик блокировал работу сигнализации пожара в кабине. Потом достал из своей нычки в кресле пилота сигарету и закурил. Какие вот только цветы выращивать, и как? Придётся перелопатить кучу справочнико. Была бы Вера, она бы за полчаса объяснила ему что и как…

Уже в конце торможения Паша по показаниям радара увидел нечто странное. В обычно спокойном в плане астероидной обстановки секторе творилось нечто невообразимое. Куча пыли и мелких осколков, небольшие астероиды, летящие по самым непредсказуемым траекториям. Не иначе произошло столкновение двух больших астероидов. Это, конечно, редкость, но случается. По идее нужно было оттормаживаться до предела и идти на маневровых, но тогда полное сканирование сектора заняло бы чуть меньше суток, а у мужиков с буксира, возможно, каждая минута на счету. Ну что, лейтенант Морозов, вспомним былое? Паша выключил тормозные двигатели, включил сканер и микроволновой радар. Так, сначала проходим по длинным диагоналям, потом по граням, потом по коротким диагоналям, дальше проходим по медианам. Работаем!

Прошло всего двадцать минут, а спина уже была мокрой, руки вспотели в перчатках лётного скафандра. Если бы ещё кто-то находился в кабине, он услышал бы скрип Пашиных зубов. Буксир пока не был найден. Паша закончил очередной разворот и дал короткий, меньше секунды импульс маршевыми движками. Завыла система оповещения о столкновении. Снизу, прямо в днище Сапсана на огромной скорости летел здоровенный обломок. Руки сработали быстрее, чем Паша успел подумать «маршевые на полную тягу». Система оповещения замолчала. Паша тут же отключил маршевые и включил тормозные. Вернее попробовал включить. Система оповещения успела пикнуть только один раз, и сразу же корпус Сапсана потряс удар. Шлем скафандра ударился о подголовник, приборная панель сначала замигала практически всеми аварийными лампочками, а потом погасла. Морозов включил аварийный источник питания и оценил повреждения. Они были впечатляющими. Разрушены оба маршевых двигателя и все маневровые в кормовой части, повреждён внешний контур силовой установки, взрыв через восемнадцать секунд. Паша тут же выключил силовую установку в аварийном режиме. Что ещё? Система жизнеобеспечения не работает. Радионавигационное оборудование не работает. И… чёрт… аварийный маяк повреждён. Неплохо досталось… Ещё один удар, послабее заставил Сапсан вращаться вокруг вертикальной оси с бешеной скоростью, система стабилизации не смогла скомпенсировать вращение. Или она тоже разрушена. Паша старался не смотреть в иллюминаторы – иначе морская болезнь и её последствия неизбежны. Приборная панель мигнула и начала тускнеть. Так, резервный источник тоже накрывается. Похоже, единственное, что осталось целым – жилой отсек Сапсана. Ну что-ж… Всё кончится быстро. Не будет никакого цветочного магазинчика. Хотя… Может оно и к лучшему. Встречай меня, Вера, подлётное – часа два, максимум.
И тут ещё один удар. Вращение Сапсана резко замедлилось, он с хорошим ускорением начал вылетать за пределы квадрата. Откуда-то сзади донеслись всхлипывания. Какого чёрта? Паша отстегнул ремни и последовал на звук. По всему, всхлипывания раздавались из технологического отсека, в котором хранился запас скафандров для терпящих бедствие. Морозов открыл дверь отсека. Вроде всё как и должно быть, пятнадцать скафандров на штатных «вешалках». Вот только в одном из скафандров, через открытое забрало шлема виднеется заплаканное девичье лицо. Твою-то маму…
- Бля… Ты кто?
- Я Даша.
- Очень приятно, я – Паша. Ты какого хрена тут делаешь?
- Стою…
- Я вижу. Как и зачем ты сюда забралась?
- У меня брат вторым пилотом на «Шумном» летает. Я услышала в диспетчерской, что пропали, и что вы их искать летите. Вот и забралась…
- Зачем??? Зачем ты, дура, сюда забралась??? – В Паше закипала злость, злость за всё, за три метеорита, превративших его Сапсан в мёртвую жестянку, злость за то, что он так и не успел найти буксир, даже за смерть Веры. – Из-за тебя у меня было лишних шестьдесят кило груза, если бы не ты, я, может быть, успел бы уйти от метеорита. На что ты вообще рассчитывала? У тебя есть познания в области медицины катастроф? Или астронавигации? Или, может быть, ты знаешь всё об устройстве внутрисистемных буксиров? Если бы мы даже их нашли, чем бы ты помогла? Из-за лишнего груза на борту у нас могло бы не хватить топлива! Чего ты хотела???
- Не знаю… - промямлила девчушка и заревела навзрыд.

Паша ещё пару минут смотрел на своего нежданного пассажира. При виде женских слёз он обычно всегда терялся, чувствовал себя неуютно и старался как можно быстрее оказаться как можно дальше.
- Извини… пожалуйста… - Сквозь всхлипы прошептала Даша и посмотрела на него жалким и забитым взглядом. От этого взгляда у Паша оттаял, ему даже стало стыдно за свою тираду. Да и девчушку эту нужно как-то спасать.
- Ладно, кончай реветь. На базе разберёмся, что к чему. Сейчас надо думать, как отсюда выбраться.
- У нас авария, да? – Даша начала быстро-быстро вытирать с лица слёзы.
- Да не, в принципе всё нормально. Вот только маршевые движки разрушены и половина маневровых, но это ничего, у нас всё равно силовую установку пробило, я её заглушил. Ну и по мелочи там – радиостанция накрылась и аварийный маяк не пашет. А так – всё хорошо.
- Ты оптимист. Получается, мы сами лететь не можем, связаться с базой не можем, они пока даже не подозревают о том, что у нас что-то случилось, а мы в это время с неизвестной скоростью удаляемся в неизвестном направлении от квадрата, в котором нас начнут искать в первую очередь?
- Примерно так. А откуда такие познания в данной области?
- У меня брат – второй пилот, что ты хочешь? Дома только и разговоров что про навигацию, да про тупость диспетчеров – Даша весело улыбнулась, вытирая с щёк последние слёзы.
- Так, не надоело тут висеть? Надо тебя отстегнуть как-то. – Паша обхватил скафандр своей попутчицы за область талии, слегка поднял вверх и отщёлкнул запоры блокираторов.
- Наверное, нужно дать о себе знать как-то. – Даша смущённо улыбнулась, как будто сказала очередную глупость.
- Нужно, обязательно нужно. И желательно побыстрее. – Паша открыл клапан подачи воздуха в одном из скафандров.
- А это зачем?
- Ну я совсем забыл сказать, у нас система жизнеобеспечения отказала.
- Ой… - только и смогла вымолвить Даша.
- Есть идея! Сейчас вскрою блок панели управления и посмотрю, что с рацией, может, получится починить. Там, в углу, - Морозов ткнул пальцем, - должны быть кое-какие инструменты, тащи их в кабину, я пока посмотрю что и как там.

Паша почти час копался в панели управления, Дарья время от времени подавала ему необходимые инструменты, и один раз слетала включить клапан подачи воздуха у следующего скафандра. Наконец Морозов вылез из под панели и угрюмо пробурчал:
- Всё плохо. В радиостанции целым остался только блок передачи. Передать сможем всё, что угодно, но только в том случае если у нас есть, например, микрофон и преобразователь, ну или цифровой носитель с адапетром. А так…
- А куда мы сейчас летим, хоть примерно?
- Если примерно, то вниз от эклиптики, точнее не скажу.
- Плохо… - Даша поджала губки.
- Да знаю я… Что я могу? Был бы здесь Сашка, он уже разобрался бы. Вот ведь человек, из двух шпилек и батарейки мог спектрограф соорудить. – Павел лихорадочно соображал, что же ещё можно сделать, с каждой минутой шансы быть найденными, и, соответственно, спасёнными убывали. – Открой клапан у следующего скафандра, уровень углекислоты опять в жёлтой зоне.
- Ну ничего, у нас ещё двенадцать скафандров, долго продержимся.
- Даш, каждый раз когда мы запускаем в кабину воздух из скафандров, количество углекислоты не снижается, просто увеличивается процентный состав кислорода… Повышается давление… Ну и… Короче, каждого следующего скафандра будет хватать на меньшее время. Я думаю того, что ты сейчас откроешь, хватит минут на тридцать, а то и меньше…
- Ну ты ведь за это время что-нибудь придумаешь?
- Конечно, я же спасатель, - ободряюще усмехнулся Морозов, помедлил и печально вздохнул.

Через пару минут вернулась Даша.
- Я открыла клапан в одном из скафандров, но там было пусто. Пришлось открыть ещё один.
- Вот уроды. Уж нам-то пустые баллоны подсовывать. – Морозов хотел было грязно выругаться, но сдержался. Его посетила гениальная как все простые и простая как все гениальные идея.

Павел опять залез под панель и вынул поставленный им джампик.
- Дай-ка мне бокорезы!
- Держи.
- У нас тут абсолютно целая пожарная сигнализация, если подцепить её к блоку передачи, то сможем передавать сигналы пожарной тревоги в жилом отсеке на всю систему! – Морозов задорно рассмеялся.
- Паша, ты – волшебник!
- Нет-нет, я только учусь… Готово!

Паша ещё немного поколдовал на панели управления. Тускло замигал индикатор пожарной тревоги. Резервного источника питания хватит ненадолго, похоже, ему сильно досталось. Но, достаточно хотя бы пары минут непрерывной передачи, и их найдут. Уж он – то знал, самому приходилось спасать суда в похожих ситуациях. Что-то не давало ему покоя. Вроде всё в порядке, но…
- Даш, дай мне тестер. – Морозов опять залез под панель.
- Да, сейчас… Держи.
- Так… Ну что за…

Морозов выплыл из-под панели. Даша испуганно посмотрела на него. Павел виновато улыбнулся.
- Похоже у нас и антенна накрылась напрочь. Обратный сигнал не идёт. Передатчик работает, а сигнал не идёт.
- Что, теперь всё? – Смущённо улыбнулась Даша.
- Всё, что от нас зависело.
- А нас найдут?
- Конечно найдут… Куда они, засранцы, денутся.
- Знаешь, у меня брат с детства был неисправимым вруном. Так что правду от неправды я отличать научилась.

Паша взглянул на свою спутницу. Она смотрела куда-то вверх и загадочно улыбалась.
- Ну хорошо, найти нас будет очень проблематично. А найти до того, как у нас воздух закончится - тем более. Так что будем надеяться на чудо. Господи, ну зачем ты именно в мой Сапсан забралась, почему не в Костин?
- Извини.
- Извиняю. И ты меня извини, что ничего придумать не смог.
- Ты старался.
- Значит, плохо старался. Н-да, забавно, весь корпус вдребезги, а жилой отсек не повреждён. Редко такое бывает… Так… Корпус… Вдребезги…
- Что? – Даша подозрительно посмотрела на Морозова.
- Погоди! Корпус! Точно, корпус! – Павел в очередной раз нырнул под панель. – Сейчас всё будет!
- Паш, ты чего?
- У нас нет антенны, но у нас есть корпус! Сейчас закорочу антенные выходы на него. Наш корпус будет одной большой антенной. Сигнал, конечно, слабый получится, но Костя уже должен быть в районе квадрата поиска. Должен услышать! Пусть только попробует не услышать, я ему такую взбучку устрою!
- Тебе помочь?
- Нет, тут делов-то… Сейчас… Готово!!!

Морозов вынырнул из-под панели управления. В этот момент огоньки на панели погасли. Погасло и аварийное освещение. В жилом отсеке воцарилась темнота, слегка разбавленная тусклым светом далёких звёзд.
- Нет, ну так нельзя! – Паша не сдержался и выматерился громко и яростно, пятиэтажным.
- Паш, Паш, что случилось?
- Я всё сделал. Всё что мог, я восстановил передатчик, зацепил к нему сигнализацию пожарной тревоги, вывел антенные выходы на корпус! Я сделал всё, что мог, я всё сделал! И в этот момент сдох аварийный источник питания. Так не бывает! Я не знаю что делать. Чёрт!!!
- Паша, ты только с катушек не слетай. – Дарья, похоже, не на шутку перепугалась. – Пожалуйста.
- Да нет, нормально всё, нормально, в принципе, просто обидно до чёртиков. Извини, Даш.
- Слушай, а у меня с собой коммуникатор есть. У него аккумулятор почти полностью заряжен. Может он подойдёт?
- Дашенька, ты – золото! Давай его быстрее сюда.

Даша отдала Павлу коммуникатор, на извлечение из его недр аккумулятора ушло не более десяти секунд. Паша в который уже раз залез под приборную панель. Через пару минут он вернул аккумулятор Дарье и протянул два провода с оголёнными концами.
- Значит так. Вот этот провод кладёшь на этот контакт аккумулятора, а другой – вот на этот. Крепко прижимаешь пальцами и держишь. Не бойся, это не опасно. Аккумулятор продержится секунд пятнадцать максимум, но всё это время главное – хороший контакт, иначе он сдохнет моментально. Так что прижимай что есть силы, поняла?
- Да.
- Приготовься, я сейчас подключу… Так… Замыкай!!!
- Ага.
- Чёрт, что-то не так. Сигнал не идёт… Да что-ж такое.

Паша услышал сзади сдавленный стон. Он оглянулся и увидел как Дарья большими пальцами обеих рук прижимала провода к контактам аккумулятора. Аккумулятор горел. По её пальцам тёк расплавленный пластик и содержимое чудо-батарейки. Она прикусила до крови нижнюю губу, по щекам текли слёзы.
- Бросай его!!! Бросай!!! – Морозов ногой выбил аккумулятор у неё из рук.
- Ты же говорил держать.
- Где ты эту дрянь купила, на рынке? Превышение по току всего тридцать процентов, а он сразу потёк. - Павел вылез из-под панели. – Дай-ка посмотрю.

Несчастный аккумулятор прожёг скафандр и кожу до мяса.
- Даш, надо снять этот скафандр. Давай, потихонечку.
- Больно…
- Ничего, сначала больно, потом приятно, - спошлил Паша, помогая Дарье снять скафандр, затем достал аптечку, обработал ей пальцы анестетиком местного действия и залепил бактерицидным пластырем. – А теперь быстренько одевай другой скафандр. Давай, помогу.
- У нас не получилось, да?
- Почти получилось. Ты молодец! Что бы я без тебя делал…
- Спасибо.
- Тебе спасибо. Вот вернёмся, я обязательно тебя куда-нибудь свожу. Ты суши любишь?
- Не знаю, не пробовала.
- Попробуешь, обещаю. А на бильярде играешь?
- Нет. – Даша смущённо улыбнулась.
- Научу!
- А ты хорошо играешь?
- Нет, плохо. Но есть золотое правило – «кто сам не умеет – тот учит».

Дарья задорно рассмеялась. Паша вдруг понял, что пока он находился рядом с ней, он ни разу не вспомнил о Вере. Хорошая девчушка. Да какое там «хорошая», замечательная. Брата вот выручать полетела, в полную неизвестность. Хватило же храбрости пройти сквозь охрану, миновать технарей и залезть в скафандр. Не каждый мужик на такое способен.
- Даш, ты куришь?
- Нет. Да. Нет.
- Ну ты уже определись.
- Извини, просто меня брат с этим постоянно гонял. Как увидит с сигаретой – такое промывание мозгов устраивает… Ужас.
- И правильно делает. Вредно это. И ничего хорошего в этом нет и вообще… - Паша замолчал, подумал об обстоятельствах, в которых произнесена эта фраза и молча протянул Дарье сигарету. Потом глупо хихикнул.
- Слушай, у нас же система жизнеобеспечения не работает. Весь салон ведь задымим…
- А у нас и так Це-О-Два на жёлтом уровне, ближе к красному, так что минуты через три закрываем забрала шлемов и живём в скафандрах. А пока наслаждаемся тем, что есть.
- Слушай, а в скафандрах рация есть? Как мы с тобой разговаривать будем? Без этого совсем тоскливо будет…
- Нет, рации нет. Но в жилотсеке атмосфера, так что друг друга услышим. Просто говорить громко придётся.
- А, ну ладно… А знаешь, Паш, а я не жалею ни о чём. Даже если бы знала, чем всё это закончится, всё равно бы в твой Сапсан залезла.
- Даша, ты маленькая взбалмошная дурочка.
- Я знаю. – Даша улыбнулась. – Да и брат мне часто то же самое говорил.

Морозов глубоко затянулся и посмотрел вверх. Ну меня-то ладно, мне похрену по большому счёту. Девчонку-то за что? Потом он бросил взгляд на Дарью. Она с наслаждением курила и улыбалась. Ёшкин кот, ну почему мы с тобой два дня назад не встретились? Или неделю? Или месяц? Послал бы я ко всем чертям эту службу. Всё бы послал. Факинг лайф…

Быстрый взгляд на радар. Тьфу, чисто. Сердце колотится как бешеное, как будто пытается выскочить из груди. В висках громко и часто бУхает, в ушах стоит звон. В обрушившейся тишине космоса этот звон, кажется, раздаётся на всю округу. Руки ватные и мелко подрагивают. Индикаторы на панели говорят о том, что система жизнеобеспечения приказала долго жить. Они же говорят о том, что кабина не разгерметизирована, и что атмосфера в ней пока ещё пригодна для дыхания. Открываю забрало гермошлема и пытаюсь попасть сигаретой в рот. С пятой попытки попадаю. Потом пытаюсь попасть огоньком зажигалки по концу сигареты. Получается хуже. Левой рукой активирую пиропатрон с гелиево-кислородной атмосферой в кабину. Гелия в нём гораздо больше, чем кислорода, поэтому вспыхнуть от зажигалки не боюсь. Наконец-то поджёг сигарету, где-то ближе к середине. Жадно затянулся. Потом ещё раз. И ещё. Начинаю успокаиваться. В висках уже не бУхает, а просто стучит. Где-то раз в секунду. Жив! Нет, не так, ЖИВ!!!
ЖИВ!!!
Это главное! Улыбаюсь про себя. Мы ещё побарахтаемся!!! Воспоминания нахлынули неожиданно. Вот ещё каких-нибудь десять минут назад мы спокойно летели в конвое, а потом… А потом… Ад.
Они сделали засаду по всем правилам, и даже лучше. Зашли с пяти сторон, с вершин равносторонней пирамиды, чтобы не задеть огнём своих. В центре пирамиды был наш конвой. Охранные корабли уничтожили в первые же секунды, а дальше пошла карусель. Вроде я даже сбил кого-то. Пожалуй, для них это не слишком большая потеря. Скорее всего, процент потерь ими просчитывается ещё на базе. Весь бой длился секунд двадцать, не больше. Корабли взрывались один за другим. И чувство полной беспомощности. Хочется кричать, просить о помощи, но бесполезно. Никто помочь просто не успеет, как бы ни хотел. Я слышал про эту банду перед вылетом, и тихо посмеивался над суеверными служащими станции. Такого не бывает. Не бывает такого, чтобы за каких-то двадцать-тридцать секунд здоровенный конвой под охраной аспидов и трёх крейсеров класса «Боа» был полностью уничтожен и разграблен. Оказалось, бывает…
Мне повезло больше остальных торговцев. Кобра третьего поколения была не в пример манёвреннее анаконд и питонов – стандартных кораблей межгалактических торгашей. Я мог уворачиваться от систем наведения боевых лазеров, мог уходить из простреливаемой зоны. На пределе, конечно, и без полной гарантии, но хоть как-то мог. Они – нет… Их корабли взрывались один за другим…
А потом я прыгнул. Времени на расчёт прыжка не было, прыгнул по вектору дальности. Трус? Может быть. Но что я на своей кобре мог сделать? Сбить ещё один Крайт? Судя по радару у них было не меньше десятка фер-де-ленсов. Этот сбитый крайт стал бы последним в моей жизни.
Зато я ЖИВ!!!
Пальцы пробежались по клавиатуре навигационного компьютера – очень уж хотелось домой. Нифига себе меня занесло…
Вам улыбается потеряться в космосе, по причине нехватки топлива для возвращения домой? Вот и мне нет.
Стоп! Есть в пределах прыжка известный обитаемый мир. Там можно будет и заправиться, и починиться. Всё к лучшему в этом лучшем из миров!!!
Есть и проблема. Прыгал я по лучу, неизвестно куда, теперь для расчёта обратного пути компьютеру понадобится часа два. Могло быть и хуже, при таком-то прыжке. Компьютер в таких условиях знает только координаты исходной точки прыжка, его курс и дальность. А прыгнул я, судя по всему, далеко не в обитаемые системы. Теперь ему нужно будет рассчитать не только координаты выхода, но и правильный курс из данной точки. Точки, в которой я нахожусь, в памяти компьютера нет – она далеко за пределами обитаемых миров. Поэтому, по сути, он рассчитывает прыжок из точки, в которой атаковали наш конвой в точку назначения с огромными поправками на удаление по всем трём осям на место, в котором я нахожусь сейчас. В моих условиях ошибка в десятом знаке после запятой могла привести к колоссальному промаху, после которого домой вернуться я бы уже не смог.
Лоб покрылся испариной. А что было бы, если бы мне грохнули «НавКу»? Болталась бы моя мумия в этой скорлупке здесь до скончания веков. Достал ещё сигарету, закурил. Всё равно пиропатрона с атмосферой надолго не хватит. Надо наслаждаться тем, что имеешь.
Навигационный комп тихо жужжал и подмигивал лампочками. Захотелось спать. Так, «не спать, косить!» Засну с открытым забралом – больше никогда не проснусь. Хотя… Почему бы и не вздремнуть пару часиков? Только гермошлем застегнуть.
- Привет!
Подпрыгнуть на месте и больно удариться головой о фонарь кабины мне помешали пристяжные ремни. На экране комма сквозь помехи угадывалось лицо симпатичной молодой девушки.
- Привет! Ты что здесь делаешь?
- Бедствие терплю! Что, не похоже?
- П-похоже. Могу помочь?
- Кабина одноместная?
- Да.
- Чёрт… У меня Навку выбило, СЖО вырубилась, в скафандре воздуха на два-три часа. Сможешь на помощь позвать?
- Я не успею… У меня до расчёта прыжка полтора часа, да и потом, когда прыгну… Можно будет восстановить по памяти моего компа точку из которой прыгал, но погрешности большие. Тебя просто не успеют найти…
- Бли-и-ин… Что же делать? Тебя как зовут?
- Макс.
- Макс? Я – Лора. – Девушка улыбнулась, но как-то натянуто. – Макс, знаешь, я только что поняла. Я совсем не хочу умирать…
- Я… Я не знаю… - Наверное сам Исаак Ньютон, когда ему на голову упало яблоко, не выглядел таким же счастливым, как я сейчас. В голове родилась мысль, простая как пять кредов. – Я знаю! Я подлетаю к тебе, выравниваю скорость, останавливаюсь прямо над тобой и открываю фонарь. Ты делаешь то же самое. Я сделаю так, чтобы расстояние было минимальным. Тебе останется лишь прыгнуть ко мне в кабину. Сильно, как только можешь, отталкиваешься от своего корабля в направлении моей кабины. А как только будешь внутри – хватайся за всё что угодно, лишь бы после удара обратно в космос не выкинуло. Потом я закрываю фонарь, и мы прыгаем на моём корабле. Места в кабине, конечно, мало, но полагаю, поместишься. Во время прыжка тряхнёт, конечно, синяки тебе обеспечены, но всё лучше, чем в мёртвой скорлупке болтаться.
- Похоже на прыжок через бездну… Чуть-чуть ошибусь – и улечу прямиком в открытый космос.
- Не улетишь. Я, когда только начал летать – всё денег не хватало на стыковочный компьютер, стыковался вручную пару лет… Потом на спор в грузовой люк крейсера влететь мог на кобре. Так что я к твоему кораблику так отмиллиметруюсь, что не промахнёшься. Ну и вообще, ничего лучшего предложить не могу. Решай.
- Ладно! Макс, ты просто золото, спасибо!
- Да, я такой! Только вот твоего корабля на радаре не вижу.
- Это, наверное, помехи от пылевого облака. От тебя на восемь часов должно быть. Я там. Только осторожно, в нём иногда довольно крупные фрагменты встречаются.
- Понял, лечу.

Два месяца спустя, исследовательский корабль «Арго», приграничные миры.
- Капитан, вышли в квадрат, ведём сканирование.
- Спасибо, Рик, можете отдохнуть, я вас сменю.

Маргарет Хатчинсон, капитан АМБ, более известная как «Железная Леди», похлопала своего старпома по плечу, подождала пока он выйдет из рубки и села в кресло пилота. Казалось бы, прошло уже два дня с момента отбытия, но злость внутри продолжала кипеть с той же интенсивностью. Как они посмели? Её, боевого офицера, отправить на поиски какого-то пропавшего пару месяцев назад корабля. «Вёз сов. секретные документы». Да кому вы заливаете. Такие документы тремя независимыми курьерами доставляются. Да и потом, кому эти документы нужны, спустя два месяца? Не иначе, подвинуть на пенсию хотят, уроды.
Внезапно ожил комм. На экране появилось молодое мужское лицо.
- СОС!!! Всем, кто поблизости, СОС!!! – Лицо на экране комма показалось Маргарет знакомым.
- Исследовательский корабль «Арго», принимаю вас, представьтесь!
- Макс Хантер! Сос!!! – Маргарет выругалась про себя. Ну конечно, Макс Хантер, тот самый курьер, корабль которого она ищет. Его фото было в личном деле. Старею… Может быть, действительно на пенсию пора?
- Маргарет Хатчинсон, корабль «Арго», опишите ситуацию.
- Очень плохая ситуация. СЖО вышла из строя, топлива нет, в скафандре воздуха на полчаса.
- Ваш корабль был потерян два месяца назад, как вы выжили?
- Мхами и кореньями питался! Быстрее, чёрт побери!
- Мы вам поможем… Не вижу вас на радаре!
- Пылевое облако создаёт сильные помехи. Видите пылевое облако на десять часов от вас?
- Да.
- Я там! Быстрее!
- Принято, летим!

Планета Zaalela, административный центр колоний.
- Внимание, экстренный выпуск новостей! По неподтверждённым данным известно, что в приграничных мирах пропал исследовательский корабль «Арго», с шестью членами экипажа на борту. Связь с кораблём прервалась пять часов назад. Напомним, что данный исследовательский корабль отшвартовался три дня назад от нашей орбитальной станции. Корабль под командованием капитана Маргарет Хатчинсон должен был заняться исследованием ближайших приграничных миров. Наши корреспонденты следят за ситуацией. Далее, в девятичасовом выпуске новостей: Дебаты между депутатами законодательного собрания планеты закончились потасовкой. Акции корпорации «ИноКо» продолжают стремительно падать в цене, возможно назревает финансовый кризис? Житель планеты Иалу выдул из жвачки пузырь диаметром в полтора метра. Билл Вазовски, с вами в девятичасовых новостях!

Добавлено (25.08.2009, 01:33)
---------------------------------------------
Чёт никто ничего не пишет... Не понравилось?

Добавлено (03.09.2009, 01:27)
---------------------------------------------
Посвящается Офицерам Российской армии.

Маленькие снежинки медленно, словно нехотя, падали на тротуар. Воздух был приятным, свежим, чуть влажным, достаточно тёплым для того, чтобы с удовольствием вдыхать его полной грудью и достаточно холодным, чтобы снег на улицах не превратился в мокрую кашу. То здесь, то там встречались группы людей, смеющихся, веселящихся, запускающих в небо фейерверки, играющих в снежки. Так и должно быть в канун Нового Года. Азумо Танаку улыбнулся. Он всегда ходил на работу пешком, чтобы подышать свежим воздухом, отвлечься от мыслей, а не трястись в душном автобусе, благо от дома до работы было всего три квартала. Сегодня он был особенно рад, что не нарушил обыкновения. Воздух, казалось, был пропитан радостью и весельем, и с каждым вдохом атмосфера праздника передавалась и ему.
Азумо посмотрел на небо. Хмурое, вечернее, затянутое серыми тучами, оно, похоже, тоже прониклось атмосферой праздника, и каким-то непостижимым образом отражало свет только что зажёгшихся уличных фонарей, создавая ощущение уюта, возвращения в детство, как будто читаешь старую сказку про Герду и Кая.
Низкое хмурое небо, ранние сумерки и маленькие снежинки, неспешно падающие на асфальт. Совсем как тогда, год назад, на космодроме. Танаку вздохнул. Прошёл всего год, а казалось, что вечность.

- Равняйсь! Сми-рррна! – Азумо повернулся к генералу Сахно и поднёс правую ладонь к виску. – Товарищ генерал, отдельная гвардейская оперативная группа «Грифон» для вводного инструктажа построена. Командир группы, майор Танаку.
- Спасибо, майор. Далее обойдёмся без официоза.
- Вольно! – Азумо повернулся к строю, опустил руку и взял ладони в замок за спиной.
- Итак, ребята, задача перед вами стоит сложная… Вы, может быть, уже слышали о вчерашних событиях на Каруте. Вчера экстремисты-оппозиционеры совершили вооруженный переворот в столице наших колоний туманности Чайки, Каруте. Они захватили дворец правительства, а также взяли под свой контроль средства коммуникаций не только в столице Каруты, Браве, но и по всей планете. Наши войсковые части и силы охраны правопорядка на Каруте пытаются оказывать противодействие силам мятежников, но первым внезапным скоординированным ударом силам оппозиции удалось практически полностью уничтожить наши силы и рассредоточить их. Сейчас наше сопротивление на планете разрозненно и бессистемно. Мятежники требуют признать независимость колоний туманности Чайки от Федерации. Мы не можем послать на Каруту силы быстрого реагирования, это может вызвать широкую критику со стороны Организации Объединённых Рас, - произнося эту фразу, генерал поморщился, - но мы также не можем допустить того, чтобы кучка экстремистов диктовала свои условия Совету Федерации. Кроме того, сейчас на Каруте гибнут мирные жители и наши с вами сослуживцы…

Генерал сделал длинную паузу. Танаку улыбнулся про себя. Сахно был неплохим психологом. Майор обвёл взглядом свою группу и поневоле почувствовал гордость. Ребята даже дышали «в ногу». На инструктаже забрала тактических костюмов были подняты, дыхательные маски откинуты влево и в морозном воздухе шестьдесят тонких струек пара синхронно вырывались из тридцати носов. Группа представляла собой единый отлаженный механизм, способный выполнять самые сложные боевые задачи.
Тем временем генерал продолжил:
- Вашей задачей будет высадка в окрестностях Браве и последующий штурм дворца правительства. Наши аналитики убеждены, захват дворца правительства Каруты повлечёт за собой раскол в рядах мятежников и лишит их поддержки сочувствующего населения. Кроме того, контроль над дворцом правительства даст нам формальное право ввести на Каруту регулярную армию… – Генерал сделал ещё одну паузу. – Вот вкратце ваша задача. Тактический план операции до вас доведёт майор Танаку.

Генерал отдал честь. Сорок бойцов группы синхронно ответили, вскинув правые руки ладонью к виску. Сахно развернулся на каблуках и ушёл в сторону диспетчерской башни. Азумо повернулся к строю.

- Итак, ребята, общую ситуацию вам объяснили. Теперь план операции. Высадка будет произведена к северо-востоку от Браве, координаты района высадки введены в ваши тактические компьютеры. Десантный бот сбросит нас в стратосфере, мятежники захватили пусковые установки ЗРК вокруг Браве, не за чем лишний раз рисковать. Посадку будем осуществлять средствами гермокостюмов. Будьте внимательнее, все должны приземлиться в пределах района высадки, я не хочу тратить драгоценное время на то чтобы собраться в боевой порядок после приземления. Если кто во время планирования уйдёт в сторону – лично уши оборву. Далее, группа разбивается на три отряда…

Один из снежков упал прямо перед ногами Азумо. Он вздрогнул, очнувшись от воспоминаний, и повернул голову в сторону агрессора. Им оказался мальчишка лет семи. Он глядел на Танаку настороженно – похоже метился совсем не в него. Азумо улыбнулся ему, зачерпнул руками снег с тротуара, и, наскоро слепив снежок, бросил его в сторону мальчугана, с таким расчётом, чтобы не попасть. Мальчишка весело рассмеялся и принялся лепить снежок, предвкушая жаркую дуэль, но тут подскочила женщина, судя по всему его мать, что-то сказала ему, и, погрозив пальцем, увела с собой. По пути она обернулась и бросила на Азумо полный презрения и негодования взгляд.
«Ну да, конечно, «убийца детей», - хмыкнул про себя Азумо.

- Азумо, будь другом, разреши мне сейчас сбежать, а то жена мобильник скоро звонками расплавит. – На самом деле смена Танаку начиналась только через полчаса, и эти полчаса должен был отстоять Йерг.
- Давай, беги. – Улыбнулся Азумо. – Привет жене.
- Спасибо, ты - золотой человек! – Йерг от души хлопнул Танаку по плечу, схватил с вешалки свой плащ и убежал.

Люди уровня Танаку, после выхода в отставку были нарасхват. Командира боевой группы многие директора банков были рады видеть в качестве начальника службы охраны своих банков, серьёзные бизнесмены готовы были выложить весьма и весьма круглую сумму за то чтобы иметь у себя в штате такого человека. Если бы не одно «НО». Если этот человек не был военным преступником, к которому вездесущие СМИ прицепили ярлык «убийца детей». После позорного увольнения и публичного срывания погон Азумо в поисках работы несколько месяцев обивал пороги банков и различного рода фирм, и совсем уже было отчаялся, но увидел объявление о найме охранников в супермаркет. Директор заметно морщился на собеседовании, оно и понятно, никто не хочет иметь в своём штате человека, ненавидимого целой нацией и презираемого всеми прогрессивно мыслящими людьми планеты. Но, похоже, большого выбора у него не было – количество здоровых мужчин готовых пойти на такую работу за такую зарплату близилось к нулю.

Азумо поздоровался с обеими продавщицами, которых злая судьба обрекла на работу в новогоднюю ночь и сел на стул рядом с выходом. В магазин зашла весёлая семейка. Отец семейства отправился за покупками, оставив молодую маму и сына лет восьми рассматривать витрину с новыми фильмами, расположенную тут же в магазине. Мальчишка явно гордился новой игрушкой – игровой моделью лазерного пистолета ЛБП-600. Он навёл его на Танаку, игрушка издала пищащий звук, её ствол засветился фиолетовым и лучик света упёрся Азумо в грудь.
- Ты убит! – Довольно прокричал мальчуган.
Танаку поднял руки вверх, признавая своё поражение. Мамаша что-то высказала сыну и развернула его в сторону витрины. Мальчишка надулся и прижал пистолет к груди.
Азумо тяжело вздохнул. Дети не имеют никаких моральных запретов перед убийством. Пока не выросли… Для них это – игра. «Ты убит»… Нужно только направить их энергию в нужном направлении. Он взглянул на мальчишку, который прижимал к груди макет лазерного пистолета, и воспоминания нахлынули с новой силой.

- Командир, это красный-один, нас тут зажали! Два крупнокалиберных пулемёта простреливают всю площадь, откуда-то снайпер работает, не можем засечь пока, не ахти какой, но головы не высунуть. Две БМП-шки, только что из проулка выехали, шмальнули по нам наугад, одну мы сожгли, вторая за свечкой спряталась. – «Грифон» уже четыре часа вёл боевые действия на Каруте. Простой и лёгкий на бумаге тактический план вылился в непрерывный четырёхчасовой бой, в течение которого группа с огромными усилиями проходила каждый квартал Браве.
- Вижу, Мигель, попробуем с тыла к ним зайти, у нас вроде поспокойнее пока. Внимание! Синий отряд – держите периметр, Зелёный, за мной! Короткими перебежками, себя не светить, без команды огонь не открывать!

Десять бойцов зелёного отряда бесшумными тенями покинули занятые ими места и трусцой выдвинулись к выходу из занятой ими высотки с видом на Президентский Дворец, с тем, чтобы окончательно собраться вместе на первом этаже. Высадка прошла на удивление спокойно, три отряда синхронно начали входить в город с трёх направлений, рассредатачивая сопротивление обороняющихся. Два отряда – зелёный и синий уже встретились и заняли позиции для штурма дворца. Красных заперли на подступах к площади.
Азумо родился и вырос в Браве, многие улочки знал наизусть, те, что не знал – понимал интуитивно. Он безошибочно вывел зелёный отряд незамеченным прямо к БМП-шке повстанцев. Экипаж их не видел, они были в «слепой зоне». Бойцы обменялись знаками, заняли места и распределили сектора обстрела. Выстрел из гранатомёта послужил сигналом к атаке. Моторный отсек БМП практически перестал существовать, машина горела. С такой дистанции из гранатомёта Танаку не промахивался. Бойцы красного отряда начали длинными очередями поливать в направлении пулемётов, обозначая их местонахождение зелёным. Ещё несколько выстрелов из гранатомётов – и пулёмётный стрёкот стих. Минут через семь к зелёному отряду подошли бойцы красного.
Мигель, командир красного отряда плюхнулся рядом с Азумо.
- Командир, разреши сигаретку, а?
- Кури, только быстро.
- Сейчас. – Мигель жадно затянулся. Его лицо было в пыли, на щеке царапины от каменной крошки – На нашем направлении у них несколько отрядов было. Бойцы так себе, но координация действий на высоте. Похоже, командует ими какой-то военный, причём довольно грамотный. Плюс бронетехника, скорее всего у наших частей во время переворота захватили.

Откуда-то слева дали длинную очередь из крупнокалиберного пулемёта. Мигель и Азумо инстинктивно вжались в обломок бетонной плиты, за которой укрылись.
- Куда они хреначат?
- Скорее всего, своих же за вас приняли. Ладно, хэрэ дымить, давай-ка валить отсюда, пока не нашли.

Несколько секунд спустя бойцы красного и зелёного отрядов покинули свои позиции и начали скрытное перемещение к точке встречи.
Они уже почти заскочили в высотку, обороняемую синим отрядом, когда скрипнувшая дверь заставила бойцов упасть на землю и направить стволы в сторону звука. Из-за открывшейся двери одного из подъездов пятиэтажки выглянула испуганная детская мордашка.
Азумо встал и жестом приказал бойцам оставаться на своих местах.
- Привет, мальчуган! Ты как здесь оказался?
- Я тут жил… Живу. – Дверь открылась полностью. Перед Азумо стоял мальчишка лет десяти. – А вы кто?
- Мы? Мы – десантники. Ты где-нибудь укройся, ладно? Скоро всё кончится.
- А вы настоящие десантники?
- Да уж, не поддельные. – Мигель привстал на одно колено.
- А, так значит это вы – захватчики… – Не обращаясь ни к кому конкретно пробормотал мальчуган. Он нагнулся и подобрал откуда-то из-за двери одноразовый огнемёт.

Азумо как в замедленной съёмке наблюдал за тем, как парнишка деловито взгромоздил его на плечо, выдвинул трубу, поставил на боевой взвод. А дальше за Танаку всё сделали рефлексы. Приклад штурмовой винтовки помимо его воли прижался к плечу. Ствол выплюнул две пули. Одна из них разворотила мальчишке грудь, отбросив его метра на полтора вглубь здания, вторая ушла выше, попала в стену. Брызнуло бетонное крошево.
«Господи, только не это» - пронеслось у него в голове. К нему уже подбегал Мигель с двумя бойцами.
- Твою то мать. – Только и смог сказать командир красного отряда.
- Зачем вы убили моего брата? – из темноты подъезда вышла девчушка лет семи в перепачканном платье. К груди она испуганно прижимала плюшевого мишку. Бойцы Мигеля присели на колено, направив на неё стволы.
- Зачем??? – Девочка заплакала, начала размазывать слёзы по лицу и уронила своего мишку.
- Тише, маленькая, - прошептал Танаку. Бойцы опустили стволы.
- Зачем??? – Она наклонилась за мишкой, но прямо под рукой у неё оказался уже полностью боеготовый огнемёт. Она секунду удивлённо смотрела на него, а потом подняла. – Получайте!!!

Два события произошли одновременно. Винтовка Азумо выпустила ещё одну короткую очередь, разнёсшую голову девочки на куски. Граната, выпущенная из огнемёта, взорвалась прямо у входа в подъезд. Танаку по счастливой случайности взрывом отбросило за стену дома. У входа в подъезд горело то, что осталось от Мигеля и двух его бойцов.

Азумо вздрогнул и очнулся от воспоминаний. На часах было 22-30. Покупателей в магазине всё прибывало. Как ни странно – «несунов» пока не было. В магазин заскочила молодая компания. Четыре парня и одна девушка. Все – с Каруты. Уж своих-то Азумо определял безошибочно. Судя по блеску в глазах и расширенным зрачкам, все они уже закинулись кардамином, причём доходчиво. Пока ребята покупали спиртное для продолжения вечеринки, девушка в упор разглядывала Азумо.
- А что, если я чупа-чупс попытаюсь украсть, ты меня тоже расстреляешь? – Во взгляде девчонки сквозила ничем не прикрытая ненависть. – Или изнасилуешь сначала?
- Стрелять мне не из чего, девушка, да и насильник из меня никакой. Идите себе с миром. А вот красть не советую, нехорошо это.
- Зато детей убивать хорошо. Да? Да???
- Нет. Убивать вообще плохо, кого бы то ни было.
- Да что ты с ним разговариваешь, Нике, тварь она и есть тварь, пойдём – Молодые люди из её компании уже купили всё необходимое для «продолжения банкета», подхватили её «под талию» и вывели из магазина. Что Азумо вполне устраивало.

- Грифон-один на связи, Дворец захвачен, высылайте регулярные части! Как приняли? – Операция по захвату дворца длилась три с лишним часа, бойцы прочёсывали коридоры дворца так, будто чистили лук, шкурка за шкуркой, комната за комнатой, этаж за этажём. Шестеро погибли, ещё три тяжелораненых.
- Принял, Азумо… Ждите эвакуационный бот в полчаса. – Вопреки ожиданиям ответил не Сахно, а один из его «ручных полковников».
- Не понял, повторите. Дворец захвачен!!! Как приняли?
- Слышу вас на пять, майор Танаку, ждите эвакуации! Огонь не открывать!
- Жду эвакуации…
- Командир, что ещё за хрень? – прошептал Олег Загорский, командир синего отряда.
- Ты у меня спрашиваешь? – Так же шёпотом ответил Азумо. А потом в голос скомандовал: - Внимание, прекратить огонь, разрешаю только ответный!
- Азумо, я сейчас погонами рискую, но ты должен знать, - прозвучал в гарнитуре голос всё того же «эй, полковника», - наши только что признали правительство колоний туманности чайки в рамках федерации. Действуй по обстановке… Удачи, майор!
- Спасибо.

Со стороны города по ним уже не стреляли, раздавались пьяные крики, кто-то плясал, кто-то палил вверх очередями.
Эвакуационный бот прибыл через два часа. Бойцы погрузили в него раненых, трупы, а потом заскочили сами. На авианесущем крейсере «Адмирал Кузнецов» их встретили не высшие чины штаба, а армейский конвой, проводивший их до гауптвахты.

Трибунал был скор на расправу, и времени зря не терял. За «преступления, совершённые против мирного населения Каруты» майора Танаку разжаловали, уволили из армии, перед строем сорвали погоны и награды. К его подчинённым отнеслись снисходительнее – некоторым даже предложили продолжить службу в линейных частях с понижением в звании.
Азумо тогда ещё не знал, что генерал Сахно сделал главное – взял вину на себя. Когда в дверь его кабинета раздался настойчивый стук, он застрелился из наградного пистолета, на платиновой ручке которого была выгравирована фраза «За бескорыстную сорокалетнюю службу на благо Отечества». Теперь у дознавателей «в рукаве» был один покойник, а как гласит народная мудрость – все проблемы нужно вешать на покойников – они безответны и неподотчётны.
С лёгкой подачи СМИ за Азумо закрепилось прозвище «убийца детей». Жена ушла через две недели, улетела на Тиерру, к родителям, забрав с собой пятилетнюю дочурку. Азумо и не возражал особо, не хотел, чтобы клеймо «убийцы детей» имело хоть какое-то отношение к его дочери. Всё что у него осталось – пара снимков с женой и дочерью, и одна со своим отрядом. Десантники, весело улыбаясь, следили за тем, чтобы новоиспечённый майор допил до дна стакан с водкой, на дне которого покоились майорские звёздочки. После ночных смен он часто разглядывал эти снимки – то единственное, что осталось ему от прошлой жизни, глуша вискарь из горла. Полгода назад к нему прилетали бойцы его отряда, поговорить, поддержать командира, просто вместе напиться. После позорного увольнения Танаку и самоубийства Сахно, отряд Грифон перестал существовать, все бойцы подали рапорты на увольнение. Поговаривали, что где-то разведчики тренируют новый оперативный отряд, собираются назвать его «Грифоном». Бойцы тогда зло посмеивались, в том разрезе, что «дайте нам этих разведчиков, мы покажем им, что такое настоящий Грифон». Теперь же всё, что у него осталось от прошлой жизни – две фотографии с женой и дочерью, и ещё одна, со своим отрядом.

- Азумо, ну как тут у нас нарушители спокойствия поживают? – Жора, охранник, который должен был заменить Азумо утром, ещё не до конца протрезвел после новогодней гулянки.
- На удивление спокойно поживают. Ни одного выноса за ночь, представляешь?
- Охренеть. Ладно, Танаку, велкам на отдых, я тебя официально сменяю на посту президента магазина!
- Жора, ты бы не рисовался, а то факел метровый, не дай того, зайдут директора…
- И чё? Уволят чтоль? А кого вместо меня возьмут? Давай-ка мы с тобой лучше по сто накатим, за Новый Год! – Коллеги сначала относились к Азумо настороженно, военный преступник, всё-таки. Но потом прониклись уважением к этому спокойному и рассудительному человеку, готовому подменить любого семейного в любой праздник. Азумо тоже был рад таким предложениям – всё лучше, чем глушить виски в одиночку.
- Жора, нарвешься ведь!
- Да боже упаси. На кого? Все боссы уже салатами через нос дышат, а самые стойкие рассолом заправляются. Они не раньше чем через сутки к нам заглянут. Азум, не обламывай, давай по соточке.
- Да хрен с тобой, наливай, моё дежурство уже закончилось.
- Вот это по-нашему!

Азумо и Жора выпили по сто, потом ещё по сто, и ещё, и ещё один «контрольный», после Танаку откланялся. Жоре – здоровенному бугаю под два метра ростом и под два центнера весом это как слону дробина, а Танаку ещё домой идти.

Азумо отошел от магазина метров на двести, когда увидел, как двое добрых молодцев углу подворотни пытаются изнасиловать почти невменямую Карутсукую девушку. В девушке он опознал Нике, девчонку, которая обвиняла его во всех смертных грехах в магазине часа четыре назад, а в добрых молодцах – ребят из её компании.
- Эй, вы, уроды, свалили быстро отсюда!
- А это кто тут вякает? – Ребята явно испугались того, что кто-то незнакомый не только увидел, чем они занимаются, но и попытался их остановить, но и сдаваться так просто тоже не хотели.
- Я тут вякаю! Если такой смелый, выходи из кустов, пообщаемся.
- А если я не один выйду, а с парой братанов?
- Так я со всеми вами пообщаюсь. И с братанами тоже!
Из подворотни выскочили два молодых амбала, Азумо боковым зрением увидел, как из двора поблизости вышли ещё трое, готовые, если что, «вписаться» за своих друзей. Девчёнка в кустах встала на четвереньки, её стошнило.
Первый из вышедших попытался тупо «дать Азумо в пятак». Глупо. Азумо не любил демонстрировать приобретённые ещё в учебке навыки рукопашного боя, но это был именно то случай. Может, другие поостергутся. Он перехватил руку нападавшего, вывернул её, раздался хруст то ли ломаемых костей, то ли разрываемых сухожилий. Второй нападавший отскочил, и начал примериваться для удара. Из двора подскочили трое «сочувствовавших», в руке одного из них сверкнуло лезвие ножа. Азумо почувствовал то лёгкое возбуждение, что всегда подстёгивало его пред боем, по спине пробежали мурашки. Дальнейшие десять - пятнадцать секунд он помнил плохо. Очнулся только тогда, когда пять тел лежали на асфальте вокруг него. Карутская девчушка тихо выползала из подворотни, по пути её стошнило ещё раз.

- Чё-ж ты, дура, с этими подонками корешишься? – Азумо слизнул кровь, выступившую на костяшках кулака. Он успел перехватить полный ужаса взгляд девушки, обернулся.

Дуплет из самопального обреза прозвучал как один выстрел. Азумо откинуло метра на два. Нападавшие испугавшись собственной дерзости разбежались в разные стороны. Он попытался прижать руки к левой стороне груди, к тому месту, куда попали оба заряда картечи, но на ощупь грудная клетка была какой-то неправильной. Он бросил мимолётный взгляд на рану и понял, что уже не жилец.
«Наконец-то», -пронеслось в голове. Азумо улыбнулся бледнеющими губами. – «Генерал Сахно, встречайте, заждались уже наверное».
Звуки стали глухими, как если бы слушать их через подушку. Приятная слабость сковала руки.
Азумо откуда-то со стороны наблюдал за тем, как молодая девушка с Каруты кричала, просила прохожих позвонить в скорую и пыталась своими маленькими ладошками закрыть ему рану на груди, через которую из него вместе с кровью уходила жизнь…

В рассказе были использованы строки из песни группы АТС «Гвардии майор»
(http://www.zaycev.net/pages/2955/295548.shtml)

Вместо послесловия:
По словам первого заместителя главного военного прокурора генерал-лейтенанта юстиции Юрия Яковлева, всего с начала контртеррористической операции в Чечне военная прокуратура приняла к производству около 1700 уголовных дел. Из них 345 были прекращены по различным основаниям, в том числе и в связи с амнистией, 360 дел были направлены в суд.
Один из бойцов ОМОНА, участвовавший в контртеррористической операции подорвал себя дома гранатой, добиваясь выплат «боевых» своим сослуживцам.

Добавлено (03.09.2009, 01:37)
---------------------------------------------
Кста, меня в очередной раз забанили на ЕГе, так что вы - первые кто читает это... То что получилось.
Старался писать от души. Перед глазами было лицо майора ВВ Битькова, который пережил три командировки в Чечню и умер дома от рака. Он столько всего мне рассказал... Но это уже другая история...

Добавлено (19.09.2009, 02:06)
---------------------------------------------
Если никто не отпишется - больше в этой теме ничего писать не буду!

Я тихо встал с кровати. Лена спала, закутавшись одеялом. Сейчас, без макияжа она напоминала беззащитную маленькую девочку. Замдиректора рекламной компании растворился в вечернем закате, оставив после себя её, такую трогательную и беззащитную во сне. Я осторожно, так, чтобы не разбудить, прикоснулся пальцами к её щеке. Такая тёплая. Интересно, что ей снится? Она вздрогнула во сне, я поспешно убрал руку.

За окном моросил дождь. После дневной жары на город обрушился тропический ливень, из-за этого под вечер все улицы заволокло плотным туманом. Даже сейчас падающая сверху мелкая морось не могла разогнать его. Впрочем, с некоторого времени туман меня, можно сказать, преследует.

Когда-то давно и я верил в изначальную доброту людей, верил в то, что все люди по сути своей вполне дружелюбные существа, вот только условия обитания иногда портят им характер. Искренне верил. Потом мнение менялось. Менялся и я сам. От по-детски наивного взгляда на человеческую природу обычно избавляет первое исправительное заведение – школа. Меня тоже избавило, но не совсем. Где-то в глубине души я всё-таки надеялся. Надеялся на лучшее. Да и до сих пор надеюсь… Неисправимый романтик – так она назвала меня на втором свидании.

Я подошёл к окну. Хотелось курить. По стеклу сползали капли дождя, преломляя с трудом пробивающийся через туман свет фонарей на набережной. Картина была столь же красивой, сколь и сюрреалестичной. Люди… Кто они? Кто мы на этом маленьком шарике? Гости? Паразиты, за две тысячи лет (миг по меркам вселенной) изменившие её до неузнаваемости? Или хозяева, способные преобразить эту планету, сделать её лучше? Не сразу, конечно, путём долгих проб и ошибок, но всё же.

Я вспомнил наше первое знакомство. Случайность. Такой же ливень, как и сегодня днём, и девушка, голосующая на обочине. Вот никогда никого не садил, не подвозил и не останавливался, а тогда вдруг остановился на обочине, сам не понял почему. Случайность… Если хорошо подумать, вся моя жизнь, да причём тут моя жизнь, вся история человечества состоит из случайностей. Иногда счастливых…

Целый год вместе. Для меня это долго, непомерно долго. Друзья даже стали подкалывать меня по поводу свадьбы. Я лениво отшучивался, а про себя думал «а почему бы нет?». Тогда всё казалось таким красивым и радужным. Да, собственно, почему «казалось»? Таким и было.

Только сейчас, вспоминая прошедший год, я осознаю, насколько сильно мы любили друг друга… И сколько боли друг другу принесли. Любовь и боль неразделимы, как две стороны одной монеты. Орёл и решка.

Как мы любили друг друга и как друг друга за это ненавидели. Это была, как сказали бы сейчас, эпическая история. Не знаю как у неё, а у меня всё чаще возникало чувство, что вокруг меня смыкается золотая клетка. Скорее всего, с ней происходило то же – настолько мы были похожи. И я ненавидел её за это, но чем больше ненавидел – тем сильнее любил.

Теперь же всё, что у меня осталось – память. Моя память, мой лучший друг и злейший враг. Если бы всё можно было изменить… Но так бывает только в фильмах. А сейчас… Эпизоды из жизни проплывают у меня перед глазами, те эпизоды, которые я хотел бы забыть. Они проплывают перед моим мысленным взором постоянно, я до скрежета зубов сжимаю челюсти, но ничего не могу поделать. Они проплывают раз за разом, одни и те же, но я ничего не могу с этим поделать. Возможно, так и выглядит чистилеще? Туман за окном, и постоянно всплывающие картинки из прошлого. Те картинки, которые хотел бы забыть.

Я умер две недели назад. По глупости. Игорь опять сел за руль пьяным. Он был водителем от бога. На его гетце за всю трёхлетнюю историю этого автомобиля не было ни одной царапины. Правда, иногда он испытывал судьбу, выходя за пределы возможностей автомобиля и человека. До сих пор удача ему улыбалась. Но не в этот раз. Мы возвращались с Дня Рождения и влетели под Камаз То что осталось от машины собирали по всему проспекту. То, что осталось от нас, соскребали с асфальта маленькими совочками. Тогда Лена ни в какую не хотела отпускать меня на этот День Рождения, у женщин шестое чувство развито сильнее, чем у мужчин. Но я успокоил её и уехал. Навсегда.

А теперь, всё что мне осталось – быть с ней в опустевшей квартире, охранять её сон. А от кого? От себя, наверное. Иногда она, глядя в зеркало, видела моё лицо, вздрагивала, а потом долго плакала. Любовь и боль неотделимы. Я любил её до сих пор, и тем самым до сих пор заставлял её страдать. С балкона в квартиру я зашёл как обычно, сквозь стену. Присел на кровать, коснулся рукой её щеки.

Ничего, я скоро уйду. Потерпи меня ещё немного. Пожалуйста…

Написал только название. С такими ограничениями по тексту сообщения я этот рассказ буду до осени здесь выкладывать
Увеличьте что ль лимит. Или ссылкой дать?